- Я устала, Тима... Устала ждать, когда ты уйдешь - сегодня, завтра, через неделю?! Я устала от того, что ты играешь со смертью, не понимая, что...

 - Аль, погоди...

 - Я устала любить тебя безо всякой надежды на взаимность! Устала любить и бояться, что завтра тебя не увижу!

 - Ален, да послушай же меня!

 - Не буду я тебя слушать! Убирайся к черту! Исчезни из моей жизни! Не хочу тебя больше видеть, понимаешь?!

 Арлетт отворачивается. Он получает сомнительное удовольствие полюбоваться на идеальный профиль на фоне светлой стены. Понимает ли он? Понимает. "Убирайся" - это слово он понимает с первого раза.

 Глава 24. Домашняя.

 - Ну, мы тебя убедили?

 - Убедили, убедили... - Артем трет шею, привалившись к косяку. Виталий собирается на работу, а они с Таней его провожают. Вчера они до полночи сидели в кафе своей компанией гидов-собутыльников. Это было спонтанно организованное Виталиком "прощание с Литвинским. Доступ к телу только в состоянии алкогольного опьянения".

 - Помнишь, что Паша сказал?

 - Помню, - усмехается Литвин. - Что Паша готов душу продать за такую рекомендацию. А поскольку бессмертие Пашиной души, в существовании которой я, каюсь, иногда сомневался, мне дорого, придется ехать учиться.

 - То-то же! - хлопает друга по плечу Ковалев. - Учись, студент. Во французской сторонееее... - затягивает он.

 - На чужой планетееее, - подхватывает Артем.

 - А ну тихо, оба! - шикает на них Таня. - Лизка еще спит, а вам обоим медведь на ухо наступил!

 На момент прощального поцелуя супругов Артем деликатно отвернулся. Хлопнула дверь.

 - Пойдем, Артемка, я тебя завтраком накормлю.

 Ковалев не дал ему ни малейшей попытки притулить голову где-то в другом месте. На слова Литвина о том, что у Виталика теперь, дескать, семья, и он будет там им мешать, Ковалев ответил, что он может себя чувствовать спокойно, только если бедоносец-Литвин у него под присмотром. И поэтому - марш на диван и не выступай! Пришлось смириться, тем более, что приехал Артем ненадолго. Да и храпящий Ковалев спал теперь в другой комнате.

 - Тем, я хочу с тобой кое о чем поговорить, - тон у Татьяны слегка нерешительный.

 - Тань, если ты о том, что я думаю по поводу вас с Виталием, то...

 - Литвин, ты слишком много о себе воображаешь, - фыркает Таня, ставит перед ним тарелку с овсянкой. - Твое благословение мне не требуется! Я сама как-нибудь разберусь со всей жизнью.

 - Прекрасно, - невозмутимо отвечает Артем, принимаясь за еду. - Я на самом деле очень рад за вас с Виталькой.

 - Я знаю.

 - Какая ты мудрая женщина! И где были мои глаза раньше?

 - Вот именно - где? - Татьяна садится напротив него с чашкой какао в руках. - Скажи мне, где твои глаза?

 Артем свободной рукой прикрывает глаза.

 - Да вроде бы на месте.

 - Тем, скажи мне - ты собираешься к ней вернуться?

 Литвин молчит. А потом:

 - Вкусная каша получилась, спасибо.

 - Артем!

 - Ну, правда, вкусная.

 - Ответь мне!

 Вздыхает.

 - Ты упрямая.

 - Отвечай.

 - Нет. Не собираюсь.

 - Почему?

 - Таня! Ты понимаешь, что единственная причина, по которой я с тобой говорю на эту тему и не посылаю тебя к черту - это твое положение? Не пользуйся им, это нечестно.

 - Буду пользоваться! Потому что с вами по-другому нельзя!

 - Слушай, - он откладывает в сторону ложку. - Что-то у меня аппетит пропал. Пойду я.

 - Никуда ты не пойдешь! - Татьяна встает перед ним, преграждая пути к отступлению, грозно сложив руки на пока еще плоском животе.