Но стоило мозаике, которую он составил, взорваться, как все эти мысли вылетели у него из головы. Он словно завороженный глядел па осколки плиток, которые плыли по воздуху, и сознание его внезапно обрело удивительную ясность. Даже Коко была удивлена, когда он, стоило ей только пуститься в дальнейшие объяснения, коротко кивнул и заявил:

– Знаю. Все это мне известно.

Нахмурившись, она издала протестующий возглас, но тотчас же вспомнила, где ему довелось побывать, и лицо ее прояснилось.

– Ну разумеется, знаешь. Еще бы!

Она ответила на те немногие вопросы, которые он ей задал, и поспешно закончила свои объяснения.

– С этим мне все понятно, – подытожил Этрих. – Но скажи, зачем меня возвратили назад? Почему я здесь?

Коко выпрямилась и сделала несколько шагов. Вокруг нее в воздухе висели разноцветные осколки смальты, напоминавшие конфетти. Она вытянула руки и взглянула налево, потом направо, глаза вверх.

– Одна из этих плиток – ты, Винсент, как тебе, впрочем, уже известно. Еще одна – Изабелла, но есть среди них также и… – Она не глядя протянула руку и схватила белую плитку. – Одна из них – Хаос. К примеру, вот эта белая. Хаос всегда был частью Мозаики и навсегда ею останется, независимо от того, какую форму примет Мозаика и сколько раз она изменится.

Этрих взглянул на плитку, которая лежала на открытой ладони Коко. Она показалась ему похожей на маленькое белое яблоко.

– Но Хаос, как и все остальное, меняется вместе с Мозаикой. И на сей раз он обрел сознание. – Стоило ей сомкнуть пальцы вокруг белого шарика, как он исчез. – До сих пор он оставался стихийной силой, такой же, как природа. Когда молния убивает человека на одной стороне улицы и оставляет в живых тех, кто находится на другой, это не результат ее сознательного выбора, а простая случайность. Данная стихия нанесла удар именно в этом, а не в каком-либо ином направлении, только и всего. Молнии не умеют мыслить, они не испытывают ни любви, ни ненависти, ни любопытства и ни о чем не рассуждают. Это всего лишь погодное явление. До недавнего времени таким же был и Хаос. Он представлял собой одну из стихий, но, очутившись в данной Мозаике, он научился мыслить, он обрел рассудок. – Она раскрыла ладонь. Белое яблоко, снова появившись невесть откуда, стало заметно больше. Оно увеличилось в размерах почти вдвое. – И понял, что ему нравится эта реальность, что обладать сознанием – это здорово. – Снова сжав ладонь, она тотчас же ее раскрыла. Шар был уже величиной с мячик для гольфа. Он смотрелся как-то нелепо и выглядел совершенно неуместным в окружении других плиток, которые были куда меньше. Коко взглянула на него и нахмурилась. – Хаос не желает, чтобы что-либо менялось. И всячески противодействует созданию новой Мозаики. Он уже долгое время делает все, что только можно, чтобы она никогда не образовалась.

Внезапно все плитки, кроме одной, той, что стала похожа на мяч для гольфа, вернулись туда, где прежде находилась мозаичная картина, сложенная Этрихом. На миг они собрались в новый узор, отличный от первоначального. Этрих едва успел его разглядеть, прежде чем примерно половина плиток обвалилась на пол, а те, что остались в воздухе, стали походить на чью-то не собранную головоломку.

Коко присела на корточки и принялась подбирать с пола плитки.

– В действительности все это, разумеется, намного сложнее, но в целом картина выглядит именно так: Хаосу удалось добиться того, что фрагменты, возвращаясь, не включаются в общий рисунок.