– А куда ты денешься? – презрительно искривил губы господин Никифоров.

Я словно почувствовал, как комнату накрыла тень крыльев одного из трех воронов с золотыми ключами от замка, именуемого жизнью, и решил не затягивать встречу.

– Десять лимонов, это же такая сумма… – пробормотал я к радости господина Никифорова, а затем скороговоркой добавил:

– А что, лечить обожженный прыщик так дорого стоит? Сходняк по этому поводу собирали?

– Ты, фраер, не хипешись, – весьма спокойно ответил господин Никифоров и хотел было что-то добавить, однако я тут же перешел на более повышенные интонации:

– Да, я фраер. А ты в законе так называемом? Или, как это сейчас говорят, на положении вора? Тебе настоящие деловые по ушам не настреляли, клоун Арлекино, крысятник…

Господин Никифоров засветился доброй улыбкой, и слова застряли в моем горле, потому что меня внезапно охватил какой-то ужас, заставивший вцепиться пальцами в подлокотники кресла. Словно врата ада распахнулись передо мной, и кровь усиленно била в виски, гоня перед собой по жилам неведомый доселе леденящий страх…

Захрипев, я попытался вырваться из объятий ужаса, сполз на пол и увидел, как ко мне приближается лицо Арлекино, всего лишь одна из масок, нацепленных самим Люцифером.

– Ты червь! – грохнул раскатами грома его голос. – Повторяй, я червь…

– Червь, – еле выталкиваю непослушным языком это слово.

– На кого ты посмел… Говори, червяк…

– Червяк, – покорно прошептал я, пытаясь подняться с колен, вцепившись в журнальный столик, а страх заставлял биться мое сердце чаще и чаще.

– Ты взнесешь, сколько скажу, – гремел леденящий кровь голос. – Говори своему повелителю…

– Повелителю, – помимо своей воли повторил я, напрасно пытаясь противостоять этой неземной силе.

Мои пальцы скрючились, и неожиданно правую ладонь ожег сильный огонь. Прорвавшись на мгновение сквозь окутавшую меня пелену ужаса, я увидел обожженную пятерню, сжимающую сигарный окурок, и лишь затем Арлекино, стоящего рядом.

Направив на меня свои часы, он сказал:

– Говори своему повелителю: я козел!

Сжав посильнее спасительный, всеочищающий огонь, мгновенно поднимаюсь на ноги и хриплю:

– Повелитель… Ты – козел!

Страх снова начал оковывать меня, опутывать своей липкой паутиной, но в это время среди ужасных завываний, вспыхнувших где-то под волосами, раздался звук негромкого выстрела; я увидел медленно закрывающиеся передо мной врата ада и оседающего на пол венецианского дожа. Я повернулся к окну, и на моих глазах в стекле появилась круглая дырочка с растекающимися от нее трещинками.

– А-а-а, – дико ору, рухнув на пол, и упрямо ползу к двери, понимая – через несколько секунд уже не буду в состоянии себя контролировать.

Последнее, что я успел запомнить во время губернаторского бала-маскарада, были перекошенные лица Зайчика и Мушкетера, вбежавших в комнату первыми. Следом за ними сюда влетели несколько человек, сжимающие в руках пистолеты, направленные стволами вверх. “Любители”, – успеваю отметить, прежде чем прекращаю понимать что-либо.

41

Первое, что почувствовал, открыв глаза, было состояние необычайной легкости, словно я не лежал на диване в собственном кабинете, а парил в поднебесье.

– С возвращеньицем, – вернул меня на землю голос коммерческого директора, почему-то одетого не в костюм мушкетера, а в обычную тройку.

– Я долго был в ауте? – спрашиваю, шаря взглядом по сторонам.