– Продайте, – повторил Бертран.

    – Обещайте мне, – многозначительно произнесла графиня Мария, – обещайте мне кое-что.

    – Разумеется!

    – Я отдам его вам без всякой уплаты, если вы сочините изящную сирвенту о жемчужной слезке.

    – Разумеется!

    – И никаких там Жеанов, никаких скотниц. Чтобы это был рыцарь… или паж, но непременно благородного рода…

    – Как пожелаете.

    Жеан на чурбачке пошатнулся и, чтоб не задохнуться, обеими руками в веревку вцепился.

    – И не смейте больше думать о графе Риго.

    – В вашем присутствии, домна Мария, я могу думать только о вас.

    – Гадкий. Вы думаете сейчас об этом мужлане.

    – Вовсе нет. Я думаю о жемчуге.

    – Вот видите!

    Бертран поцеловал розовое ушко и рявкнул, отвернувшись, чтобы домна Мария не оглохла:

    – Отпустите его!

    Кавалеры удивились. Повар, лениво ковылявший от кухни к старому дубу, замер на месте.

    Бертран легким шагом подошел к Жеану и повернулся к собравшимся.

    – Домна Мария подарила этого мужлана мне, – заявил он.

    Оливье де ла Тур, который в стороне сидел и вино себе из кувшина наливал, голову повернул и, на вассала своего буйного глядя, поморщился.

    Бертран, конечно, видел, как Оливье де ла Тур морщится, но совершенно не смутился.

    – Этот Жеан теперь мой и я сделаю с ним все, что захочу, – продолжал он. – А я хочу его простить и… О Боже!

    Жеан наконец высвободился из петли и едва не рухнул в объятия Бертрана. Это было последнее, чего Бертрану хотелось, особенно если учесть, что Жеан был выпачкан в саже, а в штанах у него противно хлюпало.

    Отпихнув Жеана и брезгливо отерев руки о ствол дуба, Бертран криво улыбнулся.

    – Сирвента, эн Бертран! Мы ждем! – крикнула домна Мария.

    Оставленный всеми, Жеан потихоньку убрался на кухню. Бертран же подсел к сеньору Оливье и взял вина из того же кувшина.

    Старый крестоносец все искоса на Бертрана поглядывал. Оливье де ла Тур, давний друг покойного отца, знал обоих братьев из Борна с детства. Бертрана он крестил.

    – Ах, Бертран, – вырвалось у Оливье, – почему не вы женаты на Агнес!

    – Так ведь я уже имел жену, когда домна Агнес… – начал Бертран, ошеломленный.

    – Вы могли попросить ее руки заранее, когда она была еще малюткой, – сказал Оливье.

    Бертран покачал головой.

    – Мне это даже на ум не пришло, – сознался он.

    Оливье накрыл его ладонь своей.

    – Я уезжаю в Святую Землю, – сказал он.

    – Когда?

    – Следующей весной, если все будет хорошо.

    Бертран промолчал. Оливье стиснул его пальцы и проговорил совсем тихо:

    – Послушайте меня, Бертран де Борн. Я знаю, какие у вас отношения с вашим братом Константином.

    Бертран молчал.