-  Не будет следующего раза! Не хочу больше! Я вас всех убью! И Георгия убью! А Оксану украду! Бабку из избушки выгоню, буду здесь с Оксаной жить! Никого и близко не подпущу! Сволочи! Нечисть! Бесовщина! Проклятие рода человеческого!

    -  Прыткий какой! - возмутилась Заманиха. - Выгонит он меня из дома, а сам здесь со своей кралей поселится… Да я ему сейчас!..

    -  Цыц! - прикрикнул я на нее. - Пошли в горницу. Пообедаем, пока отрок в ум войдет. Да подумаем о том, как нам дальше быть…

    «Вообще-то, - вдруг пришла мне в голову мысль, - чего тут думать? Надо за советом и помощью обращаться к старшему товарищу! К Филимону то есть… Он в здешних местах уже давно, публику местную знает, может, чего и подскажет…»

    -  Нет, бабка, - сказал я, остановившись по пути к избушке, - обед отменяется… Я отлучусь ненадолго, а ты пока присмотри за отроком. Скоро буду.

    -  Присмотрю, присмотрю, - обрадовалась Заманиха. - Ужо я!.. Жабу в рот!

    -  И пальцем клиента не тронь! Ему и так досталось сегодня. А если чего учудишь - в контору сообщу, чтобы тебя в должности понизили, лишив места оператора-консультанта! - пригрозил я. - Будешь кикиморой на болоте выть, заплутавших путников пугать!

    Ведьма моментально съежилась, пробормотала какое-то проклятие и запрыгнула в свою избушку. Я полез за ней.

    * * *

    -  Франциск-то тоже из ваших… - бормотала старуха, помешивая варево в чугунке. - А культурный - не в пример некоторым… У него такая штучка была… Он без всяких дедовских приемчиков со своими общался!.. До чего культурный бес был - не то что ты… Мы с ним так дружно жили!

    От чугунка вверх тянулась тонкая струйка зеленого дыма. Весь потолок как диковинной паутиной покрыт был зелеными пульсирующими нитями.

    -  Не отвлекайся, - посоветовал я. - Дым густеет. Мешай старательнее…

    -  …Штучка такая, - тем не менее продолжала бормотать Заманиха, - говорит в нее, а его другой бес, на тыщу верст отсюда отдаленный, слышит!

    -  Не отвлекайся… Мобильник, что ли?

    -  Ага, кажись так эта штучка по-культурному-то называется…

    -  Твоему Франциску в следующий раз напомни инструкцию, - сказал я. - Пункт тридцать первый: «В отдельно взятом пространственно-временном периоде запрещается пользоваться приборами, произведенными в других периодах, отстоящих от данного более чем на пять лет вперед…»

    -  Чего?

    -  Ничего, - буркнул я. - Работай!.. Стукнуть, что ли, начальству на этого Франциска? Инструкции нарушает, с контингентом излишне сближается…

    Дым из зеленого стал черным - струйка, исходившая от чугунка, разбухла. В избушке густо запахло паленым.

    -  Готово, - проговорила Заманиха, отходя в сторону.

    Я извлек из чугунка забытую старухой деревянную ложку, встал над ним так, чтобы лицо мое полностью закрывал черный дым, и, сконцентрировавшись, тихо позвал в булькающее варево:

    -  Филимон! По желанию или без желания по крайней нужде явись брату своему по крови…

    Достаточно оказалось проговорить заклинание один раз. Впрочем, Филимон ведь находился не так уж далеко… Когда я, откашливаясь и протирая глаза, отступил назад, он уже стоял посреди комнаты в расстегнутом до пупа кафтане, в шапке, сдвинутой набекрень, с большой куриной ногой в одной руке и деревянным ковшом, наполненным мутной, едко пахнувшей жидкостью, - в другой.