-  А… - зловеще протянул Штирлиц, отступая на шаг и вскидывая синдамот. - Так ты, рогатый, не из наших?.. Брат-близнец, убери-ка голову, сейчас я этого гада шлепну! Шпион!

    -  От шпиона слышу!

    Вообще-то, я бес незлобивый. Даром, что исчадием преисподней считаюсь. Но тут меня, что называется, переклинило. Сейчас я, братцы-близнецы, буду зверствовать. Эх, жаль со мной нет достопамятного Ука-Шлаки. Он бы этого типа с потрохами сожрал - в самом прямом смысле. Степан Федорович, как и был, в скрученном состоянии, полетел на утоптанное дно окопчика. Штирлиц приготовился стрелять. Не успеешь, зарстранская морда! Издав навязший в мозгу боевой клич: «Мазафака! » - я ловким ударом копыта выбил синдамот из цепких грабок инопланетного шпиона, схватил его за горло и приподнял.

    Штирлиц, обалдевший до коматозного состояния, недоуменно вращал гляделками и хрипел.

    -  Я тебя предупреждал: свали с дороги? - зарычал я. - Предупреждал или нет, вонючка зарстранская?

    -  Ы-ы-ы… Х-х-х… Брат-близнец, мне больно! Степану Федоровичу было нисколько не меньше больно и обидно. Обездвижил я его капитально. Он даже на время перестал вопить, стараясь задуматься и разобраться - где у него руки, а где ноги.

    -  Ы-ы-ы… Пусти меня, рогатый! Все равно тебе ничего не изменить! Близок час, когда сюда опустятся солдаты зарстранского десанта!

    -  Ну и на здоровье. А мы в это время будем уже очень далеко! А чтобы ты нам не мешал… Ручку сюда, ножку сюда… Ай! Будешь кусаться, зубы выбью… Так-с, локоток, коленка… Узел! Готово.

    -  Как вы смете обращаться подобным образом с непревзойденным Штирлицем?! - забыв о собственных проблемах, ужаснулся Степан Федорович.

    -  Вас не спросил… - пропыхтел я, взваливая снова клиента на спину. - Ну, что? Последний марш-бросок?

    -  Пустите меня-а-а!

    Обратный путь под аккомпанемент угрожающих криков обезвреженного Штирлица: «Сугунда Баррандар! Зарстранцы, вперед! Хррчпок! Покалечу, сволочи! Гаруба! » - оказался не в пример легче. Всего-то с тремя сражающимися индивидами мы пересеклись - и только. Причем первого случайно встреченного (судя по обильной чернявой кучерявости и мундиру - испанца) можно было даже и в расчет не брать. Он не нападал, а, наоборот, - задал деру, как только нас увидел. При этом успел, поганец такой, осенить крестным знамением, но не меня, а почему-то Степана Федоровича. И заорать:

    -  Я вижу тебя! Я вижу зверя! Девять голов твоих изрыгают пламя! Тяжкой поступью ты выходишь из моря!

    Ну, ясно - контуженный на всю голову. С чего он взял, что у моего клиента девять голов? Одна у него башка, и та - бестолковая. И ни из какого моря не выходил, а всего-навсего барахтался в луже солярки, куда я его нечаянно уронил.

    Зато через три шага, вынырнув из дышащей дымом воронки, пехотный старшина Советской Армии с повязкой на голове и ППШ в руках решительно преградил мне дорогу:

    -  Говори пароль, нехристь! Но я рявкнул:

    -  Свои, братишка! Не видишь, что ли, раненого с поля боя выношу!

    Старшина сразу потерял ко мне интерес, зато чисто . из сострадания вознамерился пристрелить скрюченного Степана Федоровича. Десяток пуль прочно увязли в инопланетном скафандре, Степан Федорович, за время апокалипсической баталии привыкший к подобным поворотам, неинтеллигентно выругался, а старшина, страшно удивившись его невероятной живучести, потянулся к гранатам на поясе.