— Ответить — что?

— Что ты вылетаешь. — Вложив листок в конверт, Гущин протянул его Седову. — Держи.

Седов положил конверт на стол.

— Вы считаете, я должен вылететь?

— Обязательно. Причем вылететь немедленно. И получить деньги, о которых сообщается в письме.

— Но… — Седов посмотрел на Гущина. — Я ведь даже не знаю, что это за деньги.

— Так уж и не знаешь? Ты ведь рассказывал о миллионе сорока тысячах долларов, которые Довгань оставил Алле? И которые она положила на свой счет.

— Рассказывал.

— Скорей всего это те самые деньги.

— Возможно.

— Вот и получи их.

— Виктор Александрович, но я не могу получить эти деньги.

— Почему?

— Они принадлежали Довганю, а Довгань оставил их Алле. Это не мои деньги.

— Понимаю, Юра. Очень хорошо все понимаю. — Гущин довольно долго смотрел на него. — А теперь послушай меня. Послушай внимательно. Мы с тобой, помимо всего прочего, юристы и понимаем, что, раз ни Довганя, ни Аллы уже нет, речь в первую очередь должна идти об их наследниках и родственниках. Но у Довганя наследников и родственников не осталось, ты мне говорил об этом сам.

— Но остались родственники Аллы.

— Объясняю все, что касается родственников Аллы. Как ты думаешь, Алла рассказала отцу о том, что она несколько месяцев жила с Довганем фактически на правах жены?

— Не знаю. Могла рассказать, а могла и не рассказать.

— Согласен. Но узнать об этом уже после смерти дочери ее отец ведь мог вполне?

— Да, конечно.

— Но даже если он не узнал об этом, он легко мог определить, что миллион сорок тысяч долларов, о которых мы ведем речь, появились на счету его дочери после того, как она вернулась из России. Так?

— Так.

— Он, Джеймс Стюарт, конгрессмен, знает что-нибудь о происхождении этих денег, миллиона сорока тысяч долларов, привезенных из России?

— Нет, конечно. Сама Алла не знала об этом.

— А теперь подумай сам. Вспомни лекции по зарубежному госустройству, которое ты проходил в академии.

— Я их помню.

— Если помнишь, то должен знать, что члены правительства и законодательных органов США, каковым является и Джеймс Стюарт, обязаны регулярно ставить в известность определенные инстанции, в первую очередь комитеты конгресса, об источниках своих доходов. Нужно ли Джеймсу Стюарту, чтобы кто-то обнаружил, что на его счету лежат один миллион сорок тысяч долларов неизвестного происхождения, попавшие к нему из России?

— Нет, не нужно.

— Вот и я так думаю. Если об этом узнают — это будет стоить Стюарту политической карьеры. Деньги, о которых тебе пишет Стюарт, нам послала сама судьба. Они висят в воздухе, они не принадлежат никому. Лично я представляю себе дело так: отец Аллы, конгрессмен Стюарт, хочет от них избавиться всеми возможными способами. Так пусть эти деньги будут принадлежать охранному агентству, которое мы хотим открыть. Тем ли, иным путем — но эти деньги в таком случае пойдут на правое дело. Или ты не согласен?

Седов усмехнулся:

— Ну, Виктор Александрович… Вы даете.

— Неужели ты не согласен?

— Да нет, согласен.

— Если согласен, быстро бери зубную щетку и смену белья — и езжай в Шереметьево. Покупай билет до Нью-Йорка, отбивай телеграмму Джеймсу Стюарту с указанием номера рейса — и в путь. Пять тысяч долларов у тебя ведь в сохранности?

— В сохранности.