Когда Вудли оделся, то почувствовал себя более похожим на человека, чем тогда, когда очнулся в темном и пыльном подвале Нью-Йорка.

— Хорошо, — сказал он. — Что дальше?

Вместо ответа проводник поманил его рукой. Вудли последовал за ним в похожую на лифт комнату, которая напоминала ту, через которую он попал в этот город. Однако имелись и видимые рычаги управления. Проводник нажал кнопку и сел на скамью, жестом приглашая Вудли последовать его примеру.

Кабина по пневмолифту мягко и бесшумно понеслась вперед. Наконец капсула остановилась, дверь открылась.

По кивку проводника Вудли встал и вышел в большую, уютно обставленную комнату, которая поразила его. Он ожидал чего-то другого, возможно, подвоха. Но эта помещение не слишком отличалось от тех, что он видел в Нью-Йорке.

Рассеянный свет исходил от стен и потолка, а на стенах висели трехмерные картины. Их сюжеты были абстрактными, некоторые — чисто художественными, другие — сюрреалистичными, и был один идеализированный портрет поразительно красивой женщины. Пол или ковер на нем был мертвенно-черным и слегка прогибался под ногами Вудли, обутыми теперь в сандалии из чего-то вроде гибкого стекла.

Диваны, декоративные резные столики и пианино странной формы составляли всю немногочисленную мебель комнаты. Одна стена целиком состояла из стекла. За ней Вудли увидел сад и светящиеся бледным огнем башни.

Стеклянная панель поднялась, как занавес. В комнату вошла девушка и остановилась, увидев Вудли.

— Я ждала тебя, — мягко сказала она. — Меня зовут Шарн.

Вудли уставился на нее, не находя слов. Подсознательно он ожидал встречи с серьезными бородатыми мужчинами. Вместо этого они прислали девочку, едва вышедшую из подросткового возраста, одетую в огненно-красный халат, сшитый по китайской моде, с платиновыми волосами, коротко подстриженными на манер мальчика-пажа, которые обрамляли юное лицо. Ее серьезные голубые глаза с интересом рассматривали его, пока она приближалась к нему.

— Не удивляйся. Иди сюда, мы сможем спокойно поговорить здесь.

Он позволил увлечь себя в сад на крыше. Повсюду под деревьями стояли удобные мягкие кресла для отдыха. Прохладный ветер обдувал его лицо.

За парапетом белели на фоне темного неба небоскребы огромного города. Вудли почувствовал аромат цветов. Он расслабился в кресле.

Шарн сидела напротив него, скрестив ноги и положив тонкие изящные руки на колени.

— НА СТОЛЕ ПЕРЕД тобой еда и питье, — предложила она. — И сигареты. Нужно просто затянуться. Сигарета самовозгорается.

С удивлением Вудли обнаружил, что так оно и есть. С полузабытым наслаждением затягиваясь, он понял, как сильно ему не хватало табака.

— Я этого не ожидал, — сказал он наконец.

Шарн улыбнулась.

— Мы не ждали тебя. Но теперь ты пришел к нам, и мы хотели бы знать, кто ты, все о тебе. Мы думали, что за пределами Центра есть только дикари, примитивы, которые ничему не могут научиться. Затем из-за стены показался артефакт — стрела. Естественно, это нас заинтересовало. Действительно ли разум может пробудиться у дикарей?

— Я очень мало знаю. Мои воспоминания…

Цивилизованное, спокойное общение успокаивало его нервы, усыпляло бдительность. Он продолжал рассказывать Шарн о своем собственном опыте. Вудли поймал себя на том, что говорит без умолку. Внезапно он вспомнил предостерегающий голос, который говорил с ним из стены в медицинской лаборатории, и после этого заговорил более осторожно. Но я мало что мог сказать такого, чего Шарн уже не знала, подумал он. Когда он закончил свой рассказ, она устало кивнула.

— Возможно, мы сумеем помочь тебе вернуть память.