|
Виржилио сказал, что действительно это не совсем подходящая литература для девушек, но для замужней женщины... У него в Ильеусе есть "Жерминаль". Он его пришлет доне Эстер. Негритянки подавали самые разнообразные сладости. Эстер предложила пить кофе в гостиной и встала. Виржилио быстро поднялся вслед за ней и отодвинул назад ее стул, чтобы она могла пройти. Орасио смотрел на адвоката, и в нем пробуждалось что-то похожее на зависть. Манека Дантас восхищался его манерами. Он считал, что воспитание - это великое дело. Он вспомнил о своих детях; ему захотелось, чтобы они, когда вырастут, были похожи на Виржилио. Эстер вышла в гостиную. Мужчины последовали за ней. Шел дождь, мелкий дождик, через который пробивался свет луны. На небе, несмотря на тучи, были видны яркие звезды. Виржилио направился к веранде. Фелисия вошла с подносом кофе, Эстер стала накладывать сахар в чашки. Виржилио повернулся и сказал, как бы декламируя стихи: - Как прекрасны ночи в селве... - Да, прекрасны... - согласился Манека Дантас, помешивая кофе. Он обернулся к Эстер. - Еще ложечку, кума. Я люблю очень сладкий кофе... - Он снова обратился к адвокату. - Какая прекрасная ночь... и этот дождик придает ей еще больше прелести... - он силился поддерживать разговор в том же духе, что и Виржилио с Эстер. И остался доволен, потому что ему показалось, что он произнес фразу, похожую на те, которыми обменивались они. - А вам, доктор? Побольше сахара или поменьше? - Поменьше, дона Эстер... Довольно... большое спасибо... Вы не находите, сеньора, что прогресс убивает красоту? Эстер передала сахарницу Фелисии. Мгновение она медлила с ответом. Лицо ее было задумчиво и серьезно. - Я считаю, что прогресс несет с собою и много красивого... - Но дело в том, что в больших городах при ярком освещении не видно звезд... А поэт любит звезды, дона Эстер... Звезды неба и звезды земли... - Бывают ночи, когда на небе нет звезд... - теперь голос Эстер был глубоким, он шел от сердца. - Когда бушует буря, здесь страшно... - Это должно быть потрясающе красиво... - Виржилио произнес эту фразу громко, на всю залу. И добавил: - Чертовски красиво... - Возможно... - ответила Эстер. - Но я боюсь этих ночей, - и она посмотрела на него молящим взглядом, как на старого друга. Виржилио видел, что она уже не играет роль, и ему стало жаль ее, очень жаль. И он устремил на нее взгляд, полный нежности и ласки. Прежние его легкомысленные и коварные планы исчезли, их заменило нечто более серьезное и глубокое. Орасио вмешался в разговор: - Знаете, доктор, чего она боится, дурочка? Крика лягушек, когда змеи проглатывают их на берегу реки... Виржилио уже слышал эти крики, и его сердце тоже леденело от ужаса. Он сказал лишь: - Понимаю. |
