Он грузно поднялся со стула. И полез в шкаф в дальнем углу кабинета. Тот был сверху донизу заполнен папками, фотоальбомами. Абдулов сдвинул в сторону на ажурном секретарском столике на изогнутых ножках массивную черную пишущую машинку и начал выкладывать на освободившееся место фотоальбомы.

– Все собираюсь организовать в третьей школе музей заградительного отряда, – поведал он, усаживаясь на стул перед столиком и приглашая Апухтина последовать его примеру. – Там раньше гимназия была, а после революции штаб-квартира нашего отряда. Героического отряда, скажу. Все же много жизней мы тогда спасли. Спекулянтов шерстили так, что только пух и перья летели. Еду для голодного города изымали. Есть за что землякам нам спасибо сказать. А другим нас проклясть. Жестокое время было… Вот с расчетом на увековечивание памяти для потомков и делали тогда снимки. Даже фотограф у нас свой профессиональный был.

Товарищ Артем принялся листать альбомы со старыми, пожелтевшими от времени, но вполне четкими и профессионально сделанными фотографиями.

– Это весь наш отряд… А это мы на выезде. Тогда двух человек потеряли. Не думали, что так закончится… А это мы наших бойцов в Красную армию провожаем, бить белую сволочь, которая к городу приближалась.

Товарищ Артем листал фотоальбом, и глаза его затуманивались воспоминаниями. Он заново переживал страшные и героические дни.

– Вот, – внезапно хлопнул он по фотографии. – Звено красного командира Гандлевского.

Внизу фотографии была подпись с фамилиями командира и каждого бойца.

– Вот ваш Кугель, – ткнул товарищ Артем в высокого, с презрительной миной на лице, одетого в полувоенную форму и в фуражке субъекта, от которого за версту разлило старорежимной закваской. – Экий франт… А вот его сотоварищ по торговле мясом. Их двоих мы тогда и вышибли.

Товарищ Артем указал на невзрачного невысокого мужичонку, уже в возрасте, с черной бородой. Бросалось в глаза, что шинель у него справная, а вот на ногах обмотки. На плече «мосинка». На рукаве повязка. И подпись «Бекетов Г.А.».

У Апухтина в голове запульсировал тревожный сигнальчик. А ведь этот мужичонка вполне подходил под описание низкорослого душегуба, которое дал спасшийся «ходок». Ниточка, ведущая к преступникам, натянулась сильнее. Очень подозрительная связь нарисовывалась. Хотя выводы пока делать рано.

– А откуда этот Бекетов, не помните? – спросил Апухтин.

– По-моему, из Гремячинского района. Село с каким-то странным названием. Десятое какое-то.

– Восьмидесятное? – предположил начальник розыска.

– Вроде бы… Еще какая-то история с этим прощелыгой неприглядная была, на которую мы глаза закрыли. Но уже и не вспомню.

– Возьмем фотокарточку? – спросил начальник угрозыска.

– Да конечно, если надо. Только потом вернуть постарайтесь.

– Постараемся, – кивнул Апухтин.

Он наскоро составил коротенький прокол допроса, а также выемки фотографии.

– Восьмидесятное – это такое село в полусотне километров от Воронежа, – пояснил Тальянов, спускаясь по ступеням особняка. – Бывшая казачья станица. Считай, небольшой город. И найдем мы этого Бекетова там в два счета. Я с тобой сам поеду.

Следующим утром Апухтин и Тальянов с комфортом расселись в числящейся за угрозыском новенькой отечественной легковушке «НАМИ-I» с брезентовой крышей и притороченным к спинке заднего сиденья запасным колесом. И машина, подняв пыль, устремилась прочь от Воронежа.

Заехали они в райцентр. Там нашли отдел милиции, откуда прихватили участкового, как раз прибывшего туда на совещание.