— Затем, что начальники не любят очень сильных заместителей. Кому понравится, когда в затылок дышат?

— Да, — согласилась я, — неприятно. Затылок наверняка потеет и мокнет.

Далее Колос как-то ненароком переключился с Шелеста на себя, любимого, и в очередной раз пропел мне тоскливую песню о судьбе-злодейке. Я терпеливо слушала, охая и ахая во время коротких пауз.

К себе я вернулась в задумчивости, но спокойно поразмыслить опять не удалось. Прибежала разъяренная Лиза, совсем не похожая на обещанную Васе парализованную мышку, и возмущенно сообщила, что Шелест — жалкий импотент, грубое животное и слепой чурбан, набитый перепревшей соломой.

— Он! На! Меня! Даже! Ни! Разу! Не! Посмотрел! — Лиза плюхнулась в кресло и схватилась за голову. — А на мне сегодня новая кофточка. Как она тебе, кстати?

— Восхитительная.

— Вот и я о том.

Оказалось, что целый час Лиза нарезала круги вокруг Шелеста и строила ему глазки, но все безрезультатно. Он на контакт не шел, мрачно отворачивался и вообще выглядел усталым и расстроенным. А кончилось все совсем непотребно — он сослался на срочные дела и попросил Лизу зайти попозже.

— Каково?! — бушевала она. — Скотина! Подлец!

— Он, наверное, съел что-нибудь не то или плохо спал после встречи с Лерой, — попыталась я утешить Лизу.

— Хилое оправдание, — не унималась она.

— После вчерашнего представления и ты бы заболела.

— Что значит «ты бы»? — не соглашалась Лиза. — Я тоже там была, но вот ведь — жива-здорова.

— Подожди, — жалобно попросила я, — и послушай спокойно. Колос мне сейчас рассказал чудную историю. Оказывается, несколько лет назад Пожарский задвинул Шелеста в смысле карьеры. Интересно?

— Ничего интересного! — отмахнулась Лиза. — Я бы такого придурка тоже задвинула!

— А Колос уверяет, что Шелест — ценный кадр. И что Пожарский был несправедлив. Как ты думаешь, мог Шелест, дождавшись момента, попытался отомстить Пожарскому?

— А почему он дожидался момента несколько лет? — недовольно спросила Лиза. — И какой такой особенный момент настал сейчас?

— Особенность момента в том, что ему наконец удалось соблазнить жену ненавистного начальника, — неуверенно предположила я. — Возможно, тоже в отместку. Похоже на правду?

— Нет, не похоже, — решительно отрезала Лиза. — Мне, например, Серебряный тоже помешал делать карьеру и вообще в душу наплевал. И что? Я взяла и ушла из его газеты. Или на Пожарском свет клином сошелся? Шелест тоже мог уйти. Что, всех плохих начальников убивать за то, что они несправедливые? И всех их жен соблазнять? Так никакого здоровья не хватит. К тому же — вдруг у начальника жена страшная?

— Ты не убила Серебряного потому, что его смерть для тебя ничего бы не изменила. Так?

— Кроме сущей ерунды, — буркнула Лиза, — меня посадили бы в тюрьму. А так — практически ничего.

— Вот. А Шелест может прибрать к рукам прекрасную молодую жену Пожарского, плюс его имущество. И должность. Смотри, сразу три жирных зайца: жена, состояние, карьера.

— Подожди. — Лиза нахмурилась. — Начнем сначала. Одного взгляда на Шелеста достаточно, чтобы понять — он бабник. Саня, бабник — это не временное состояние души, это диагноз. Они на одном месте усидеть не могут, и самая распрекрасная женщина им все равно быстро надоест. Значит, из твоих зайцев мы вычитаем жену — она ему на фиг не нужна, и не сегодня, так завтра он ее бросит, как бросал всех остальных.