Врач закончил свой монолог:

— Так что, вы понимаете, мисс Сантанджело, может обернуться и так, и этак. Как с сужением, так и с закупоркой сосудов можно прожить несколько лет. Мы располагаем замечательными новейшими препаратами, которые препятствуют образованию сгустков. — Он неопределенно пожал плечами. — В данном случае трудно сказать наверняка, насколько тяжело его состояние. Если ваш отец перенесет эту ночь, прогноз может оказаться обнадеживающим.

Обнадеживающим — насколько?

Она, изо всех сил скрывая ненависть, смотрела на врача. Ему-то все равно, выживет Джино или нет!

— Спасибо, доктор.

— Сейчас я бы определил его состояние как устойчивое. Если поедете домой, мы сообщим вам в случае перемен.

Можно подумать, что она собирается домой!

— Полагаю… Хотя пациенту в первую очередь необходим покой…

— Большое спасибо!

Джино лежал на жесткой больничной койке белый как простыня. К нему была подсоединена капельница. Глаза закрыты. Рядом сидела медсестра, дородная женщина, которая встретила Лаки неласковым: «Никаких посетителей! Больной находится в тяжелом состоянии!»

— Этот больной — мой отец! — отрезала Лаки. — Доктор сказал, я могу его повидать. Будьте так добры подождать за дверьми.

Сестра недовольно засопела, но подчинилась. Встала и промаршировала вон из палаты, всем своим видом демонстрируя крайнее неодобрение.

Лаки примостилась возле кровати. По лицу текли слезы, но она этого не замечала. Она взяла руку Джино в свои и прошептала:

— Мне безумно жаль, что потребовалось такое ужасное несчастье, чтобы я поняла, как сильно люблю тебя. Неправда, что мы говорим на разных языках! Мы сумеем понять друг друга, если оба этого захотим. Я оттолкнула тебя, потому что ты сам меня оттолкнул. Поспешила отвергнуть, чтобы ты первым не отверг меня. Я тебя обожаю! Ты — мой милый папочка! Ты должен жить — никогда еще я ничего так сильно не хотела!

У него дрогнули и раскрылись веки.

— Сделай мне одолжение, — пробормотал Джино. — Придержи эмоции… до лучших времен…

Его голос был очень слаб, но она все расслышала и поняла: он чувствует то же самое. Ее лицо озарила улыбка.

— Я ничего не пожалею!

— Да, детка. — Джино снова закрыл глаза, и в палате стало очень тихо.

Лаки крепко сжала руку отца. У нее возникло ощущение, будто от нее к Джино и обратно идут волны понимания и любви.

Джино что-то сказал. Она наклонилась к нему поближе, и он еле слышно пробормотал:

— Дарио… честь семьи… имя Сантанджело…

— Да?

— Ты… позаботишься об этом, да, Лаки? — Джино перевел дыхание. — Отомсти… за нас обоих… Боннатти… это он…

— Сестра! — завопила Лаки. — Сестра-а!

* * *

В предвкушении встречи Уоррис Чартерс разоделся в пух и прах. Светлые кремовые слаксы. Высший калифорнийский шик! Пиджак от Джорджио Армани. Мокасины от Гаччи. Солнечные очки фирмы «Бутик». Наконец-то! Дело близится к кульминации и счастливой развязке. Он слегка взбил чуб и спустился в вестибюль отеля «Плаза».

* * *

Лаки решительным шагом вышла из больницы. Она еще до встречи с отцом приняла решение; случившееся только убедило ее в его правильности.

Она поехала к себе домой; там дожидался Буги.

— Слушай, я искренне сожалею…

— Да, — оборвала Лаки.