|
- Как это жестоко, и почему-с? Но позвольте, мы о жестокости или о мягкости после, а теперь я прошу вас только ответить на первый вопрос: правда ли всЈ то, что я говорил, или нет? Если вы находите, что неправда, то вы можете немедленно сделать свое заявление. - Я... вы сами знаете, Петр Степанович... - пробормотал капитан, осекся и замолчал. Надо заметить, что Петр Степанович сидел в креслах, заложив ногу на ногу, а капитан стоял пред ним в самой почтительной позе. Колебания господина Лебядкина, кажется, очень не понравились Петру Степановичу; лицо его передернулось какой-то злобной судорогой. - Да вы уже в самом деле не хотите ли что-нибудь заявить? - тонко поглядел он на капитана, - в таком случае сделайте одолжение, вас ждут. - Вы знаете сами, Петр Степанович, что я не могу ничего заявлять. - Нет, я этого не знаю, в первый раз даже слышу; почему так вы не можете заявлять? Капитан молчал, опустив глаза в землю. - Позвольте мне уйти, Петр Степанович, - проговорил он решительно. - Но не ранее того как вы дадите какой-нибудь ответ на мой первый вопрос: правда всЈ, что я говорил? - Правда-с, - глухо проговорил Лебядкин и вскинул глазами на мучителя. Даже пот выступил на висках его. - ВсЈ правда? - ВсЈ правда-с. - Не найдете ли вы что-нибудь прибавить, заметить? Если чувствуете, что мы несправедливы, то заявите это; протестуйте, заявляйте вслух ваше неудовольствие. - Нет, ничего не нахожу. - Угрожали вы недавно Николаю Всеволодовичу? - Это... это, тут было больше вино, Петр Степанович. (Он поднял вдруг голову.) - Петр Степанович! Если фамильная честь и незаслуженный сердцем позор возопиют меж людей, то тогда, неужели и тогда виноват человек? - взревел он, вдруг забывшись по-давешнему. - А вы теперь трезвы, господин Лебядкин? - пронзительно п оглядел на него Петр Степанович. - Я... трезв. - Что это такое значит фамильная честь и незаслуженный сердцем позор? - Это я про никого, я никого не хотел. Я про себя... - провалился опять капитан. - Вы, кажется, очень обиделись моими выражениями про вас и ваше поведение? Вы очень раздражительны, господин Лебядкин. Но позвольте, я ведь еще ничего не начинал про ваше поведение, в его настоящем виде. Я начну говорить про ваше поведение, в его настоящем виде. Я начну говорить, это очень может случиться, но я ведь еще не начинал в настоящем виде. Лебядкин вздрогнул и дико уставился на Петра Степановича. - Петр Степанович, я теперь лишь начинаю просыпаться! - Гм. И это я вас разбудил? - Да, это вы меня разбудили, Петр Степанович, а я спал четыре года под висевшей тучей. Могу я наконец удалиться, Петр Степанович? - Теперь можете, если только сама Варвара Петровна не найдет необходимым. |
