|
.. Но та замахала руками. Капитан поклонился, шагнул два шага к дверям, вдруг остановился, приложил руку к сердцу, хотел было что-то сказать, не сказал, и быстро побежал вон. Но в дверях как раз столкнулся с Николаем Всеволодовичем; тот посторонился; капитан как-то весь вдруг съежился пред ним и так и замер на месте, не отрывая от него глаз, как кролик от удава. Подождав немного, Николай Всеволодович слегка отстранил его рукой и вошел в гостиную. VII. Он был весел и спокоен. Может, что-нибудь с ним случилось сейчас очень хорошее, еще нам неизвестное; но он, казалось, был даже чем-то особенно доволен. - Простишь ли ты меня, Nicolas? - не утерпела Варвара Петровна и поспешно встала ему навстречу. Но Nicolas решительно рассмеялся. - Так и есть! - воскликнул он добродушно и шутливо, - вижу, что вам уже всЈ известно. А я как вышел отсюда и задумался в карете: "по крайней мере, надо было хоть анекдот рассказать, а то кто же так уходит?" Но как вспомнил, что у вас остается Петр Степанович, то и забота соскочила. Говоря, он бегло осматривался крутом. - Петр Степанович рассказал нам одну древнюю петербургскую историю из жизни одного причудника, - восторженно подхватила Варвара Петровна, - одного капризного и сумасшедшего человека, но всегда высокого в своих чувствах, всегда рыцарски-благородного... - Рыцарски? Неужто у вас до того дошло? - смеялся Nicolas. - Впрочем я очень благодарен Петру Степановичу на этот раз за его торопливость (тут он обменялся с ним мгновенным взглядом). Надобно вам узнать, maman, что Петр Степанович - всеобщий примиритель; это его роль, болезнь, конек, и я особенно рекомендую его вам с этой точки. Догадываюсь, о чем он вам тут настрочил. Он именно строчит, когда рассказывает; в голове у него канцелярия. Заметьте, что в качестве реалиста он не может солгать, и что истина ему дороже успеха... разумеется, кроме тех особенных случаев, когда успех дороже истины. (Говоря это, он всЈ осматривался.) Таким образом вы видите ясно, maman, что не вам у меня прощения просить и что если есть тут где-нибудь сумасшествие, то конечно прежде всего с моей стороны, и значит в конце концов я всЈ-таки помешанный, - надо же поддержать свою здешнюю репутацию... Тут он нежно обнял мать. - Во всяком случае, дело это теперь кончено и рассказано, а стало быть можно и перестать о нем, - прибавил он, и какая-то сухая, твердая нотка прозвучала в его голосе. Варвара Петровна поняла эту нотку; но экзальтация ее не проходила, даже напротив. - Я никак не ждала тебя раньше как через месяц, Nicolas! - Я, разумеется, вам всЈ объясню, maman, а теперь... И он направился к Прасковье Ивановне. Но та едва повернула к нему голову, несмотря на то, что с полчаса назад была ошеломлена при первом его появлении. |
