|
.. Довольно, довольно об этом, я только, чтоб известить. Кстати опять: я Лебядкиных в тот же день переправил, вы знаете; получили мою записку с их адресом? - Получил тогда же. - Это уж я не по "бездарности"; это я искренно, от готовности. Если вышло бездарно, то зато было искренно. - Да, ничего, может, так и надо... - раздумчиво промолвил Николай Всеволодович; - только записок больше ко мне не пишите, прошу вас. - Невозможно было, всего одну. - Так Липутин знает? - Невозможно было; но Липутин, сами знаете, не смеет... Кстати надо бы к нашим сходить, то-есть к ним, а не к нашим, а то вы опять лыко в строку. Да не беспокойтесь, не сейчас, а когда-нибудь. Сейчас дождь идет. Я им дам знать, они соберутся, и мы вечером. Они так и ждут, разиня рты, как галчаты в гнезде, какого мы им привезли гостинцу? Горячий народ. Книжки вынули, спорить собираются. Виргинский - общечеловек, Липутин - фурьерист, при большой наклонности к полицейским делам; человек, я вам скажу, дорогой в одном отношении, но требующий во всех других строгости; и наконец тот с длинными ушами, тот свою собственную систему прочитает. И, знаете, они обижены, что я к ним небрежно и водой их окачиваю, хе-хе! А сходить надо непременно. - Вы там каким-нибудь шефом меня представили? - как можно небрежнее выпустил Николай Всеволодович. Петр Степанович быстро посмотрел на него. - Кстати, - подхватил он, как бы не расслышав и поскорей заминая, - я ведь по два, по три раза являлся к многоуважаемой Варваре Петровне и тоже много принужден был говорить. - Воображаю. - Нет, не воображайте, я просто говорил, что вы не убьете, ну и там прочие сладкие вещи. И вообразите: она на другой день уже знала, что я Марью Тимофеевну за реку переправил, это вы ей сказали? - Не думал. - Так и знал, что не вы. Кто ж бы мог кроме вас? Интересно. - Липутин, разумеется. - Н-нет, не Липутин, - пробормотал, нахмурясь, Петр Степанович; - это я узнаю кто. Тут похоже на Шатова... Впрочем вздор, оставим это! Это, впрочем, ужасно важно... Кстати, я всЈ ждал, что ваша матушка так вдруг и брякнет мне главный вопрос... Ах, да, все дни сначала она была страшно угрюма, а вдруг сегодня приезжаю - вся так и сияет. Это что же? - Это она потому, что я сегодня ей слово дал через пять дней к Лизавете Николаевне посвататься, - проговорил вдруг Николай Всеволодович с неожиданною откровенностию. - А, ну... да конечно, - пролепетал Петр Степанович, как бы замявшись; - там слухи о помолвке, вы знаете? Верно, однако. Но вы правы, она из-под венца прибежит, стоит вам только кликнуть. Вы не сердитесь, что я так? - Нет, не сержусь. - Я замечаю, что вас сегодня ужасно трудно рассердить, и начинаю вас бояться. Мне ужасно любопытно, как вы завтра явитесь. Вы наверно много штук приготовили. |
