|
Или вдруг пять-шесть строк ко всей России, ни с того, ни с сего: "запирайте скорее церкви, уничтожайте бога, нарушайте браки, уничтожайте права наследства, берите ножи", и только, и чорт знает что дальше. Вот с этою бумажкой, с пятистрочною-то, я чуть не попался, в полку офицеры поколотили, да дай бог здоровья, выпустили. А там прошлого года чуть не захватили, как я пятидесятирублевые французской подделки Короваеву передал; да слава богу, Короваев как раз пьяный в пруду утонул к тому времени, и меня не успели изобличить. Здесь у Виргинского провозглашал свободу социальной жены. В июне месяце опять в -ском уезде разбрасывал. Говорят, еще заставят... Петр Степанович вдруг дает знать, что я должен слушаться; давно уже угрожает. Ведь как он в воскресенье тогда поступил со мной! Николай Всеволодович, я раб, я червь, но не бог, тем только и отличаюсь от Державина. Но ведь средства-то, средства-то мои каковы! Николай Всеволодович прослушал всЈ любопытно. - Многого я вовсе не знал, - сказал он; - разумеется, с вами всЈ могло случиться... Слушайте, - сказал он, подумав, - если хотите, скажите им, ну, там кому знаете, что Липутин соврал, и что вы только меня попугать доносом собирались, полагая, что я тоже скомпрометирован, и чтобы с меня таким образом больше денег взыскать... Понимаете? - Николай Всеволодович, голубчик, неужто же мне угрожает такая опасность? Я только вас и ждал, чтобы вас спросить. Николай Всеволодович усмехнулся. - В Петербург вас, конечно, не пустят, хотя б я вам и дал денег на поездку... а впрочем к Марье Тимофеевне пора, - и он встал со стула. - Николай Всеволодович, - а как же с Марьей-то Тимофеевной!? - Да так, как я сказывал. - Неужто и это правда? - Вы всЈ не верите? - Неужели вы меня так и сбросите, как старый изношенный сапог? - Я посмотрю, - засмеялся Николай Всеволодович, - ну, пустите. - Не прикажете ли, я на крылечке постою-с... чтобы как-нибудь невзначай чего не подслушать... потому что комнатки крошечные. - Это дело; постойте на крыльце. Возьмите зонтик. - Зонтик, ваш... стоит ли для меня-с? - пересластил капитан. - Зонтика всякий стоит. - Разом определяете minimum прав человеческих... Но он уже лепетал машинально; он слишком был подавлен известиями и сбился с последнего толку. И однако же, почти тотчас же, как вышел на крыльцо и распустил над собой зонтик, стала наклевываться в легкомысленной и плутоватой голове его опять всегдашняя успокоительная мысль, что с ним хитрят и ему лгут, а коли так, то не ему бояться, а его боятся. "Если лгут и хитрят, то в чем тут именно штука?" скреблось в его голове. Провозглашение брака ему казалось нелепостью: "Правда, с таким чудотворцем всЈ сдеется; для зла людям живет. |
