|
Гость неслышно притворил за собою дверь и не сходя с места стал рассматривать спящую. Капитан прилгнул, сообщая о том, что она сделала туалет. Она была в том же темненьком платье, как и в воскресенье у Варвары Петровны. Точно так же были завязаны ее волосы в крошечный узелок на затылке; точно так же обнажена длинная и сухая шея. Подаренная Варварой Петровной черная шаль лежала, бережно сложенная, на диване. Попрежнему была она грубо набелена и нарумянена. Николай Всеволодович не простоял и минуты, она вдруг проснулась, точно почувствовав его взгляд над собою, открыла глаза и быстро выпрямилась. Но, должно быть, что-то странное произошло и с гостем: он продолжал стоять на том же месте у дверей; неподвижно и пронзительным взглядом, безмолвно и упорно всматривался в ее лицо. Может быть этот взгляд был излишне суров, может быть в нем выразилось отвращение, даже злорадное наслаждение ее испугом - если только не померещилось так со сна Марье Тимофеевне; но только вдруг, после минутного почти ожидания, в лице бедной женщины выразился совершенный ужас; по нем пробежали судороги, она подняла, сотрясая их, руки и вдруг заплакала, точь-в-точь как испугавшийся ребенок; еще мгновение, и она бы закричала. Но гость опомнился; в один миг изменилось его лицо, и он подошел к столу с самою приветливою и ласковою улыбкой: - Виноват, напугал я вас, Марья Тимофеевна, нечаянным приходом, со сна, - проговорил он, протягивая ей руку. Звуки ласковых слов произвели свое действие, испуг исчез, хотя всЈ еще она смотрела с боязнию, видимо усиливаясь что-то понять. Боязливо протянула и руку. Наконец улыбка робко шевельнулась на ее губах. - Здравствуйте, князь, - прошептала она, как-то странно в него вглядываясь. - Должно быть сон дурной видели? - продолжал он всЈ приветливее и ласковее улыбаться. - А вы почему узнали, что я про это сон видела?.. И вдруг она опять задрожала и отшатнулась назад, подымая пред собой, как бы в защиту, руку и приготовляясь опять заплакать. - Оправьтесь, полноте, чего бояться, неужто вы меня не узнали? - уговаривал Николай Всеволодович, но на этот раз долго не мог уговорить; она молча смотрела на него, всЈ с тем же мучительным недоумением, с тяжелою мыслию в своей бедной голове и всЈ так же усиливаясь до чего-то додуматься. То потупляла глаза, то вдруг окидывала его быстрым, обхватывающим взглядом. Наконец, не то что успокоилась, а как бы решилась. - Садитесь, прошу вас, подле меня, чтобы можно было мне потом вас разглядеть, - произнесла она довольно твердо, с явною и какою-то новою целью. - А теперь не беспокойтесь, я и сама не буду глядеть на вас, а буду вниз смотреть. Не глядите и вы на меня до тех пор, пока я вас сама не попрошу. Садитесь же, - прибавила она даже с нетерпением. Новое ощущение видимо овладевало ею всЈ более и более. |
