|
- Прошу вас, Марья Тимофеевна, меня выслушать. Сделайте одолжение, соберите, если можете, всЈ ваше внимание. Не совсем же ведь вы сумасшедшая! - прорвался он в нетерпении. - Завтра я объявляю наш брак. Вы никогда не будете жить в палатах, разуверьтесь. Хотите жить со мною всю жизнь, но только очень отсюда далеко? Это в горах, в Швейцарии, там есть одно место... Не беспокойтесь, я никогда вас не брошу и в сумасшедший дом не отдам. Денег у меня достанет, чтобы жить не прося. У вас будет служанка; вы не будете исполнять никакой работы. ВсЈ, что пожелаете из возможного, будет вам доставлено. Вы будете молиться, ходить куда угодно и делать, что вам угодно. Я вас не трону. Я тоже с моего места всю жизнь никуда не сойду. Хотите всю жизнь не буду говорить с вами, хотите рассказывайте мне каждый вечер, как тогда в Петербурге в углах, ваши повести. Буду вам книги читать, если пожелаете. Но зато так всю жизнь, на одном месте, а место это угрюмое. Хотите? решаетесь? Не будете раскаиваться, терзать меня слезами, проклятиями? Она прослушала с чрезвычайным любопытством и долго молчала и думала. - Невероятно мне это всЈ, - проговорила она, наконец, насмешливо и брезгливо. - Этак я пожалуй сорок лет проживу в тех горах. - Она рассмеялась. - Что ж, и сорок лет проживем, - очень нахмурился Николай Всеволодович. - Гм. Ни за что не поеду. - Даже и со мной? - А вы что такое, чтоб я с вами ехала? Сорок лет сряду с ним на горе сиди - ишь подъехал. И какие, право, люди нынче терпеливые начались! Нет, не может того быть, чтобы сокол филином стал. Не таков мой князь! - гордо и торжественно подняла она голову. Его будто осенило. - С чего вы меня князем зовете и... за кого принимаете? - быстро спросил он. - Как? разве вы не князь? - Никогда им и не был. - Так вы сами, сами, так-таки прямо в лицо, признаетесь, что вы не князь! - Говорю, никогда не был. - Господи! - всплеснула она руками, - всего от врагов его ожидала, но такой дерзости - никогда! Жив ли он? - вскричала она в исступлении, надвигаясь на Николая Всеволодовича, - убил ты его или нет, признавайся! - За кого ты меня принимаешь? - вскочил он с места с исказившимся лицом; но ее уже было трудно испугать, она торжествовала: - А кто тебя знает, кто ты таков и откуда ты выскочил! Только сердце мое, сердце чуяло, все пять лет, всю интригу! А я-то сижу, дивлюсь: что за сова слепая подъехала? Нет, голубчик, плохой ты актер, хуже даже Лебядкина. Поклонись от меня графине пониже, да скажи, чтобы присылала почище тебя. Наняла она тебя, говори? У ней при милости на кухне состоишь? Весь ваш обман насквозь вижу, всех вас, до одного, понимаю! Он схватил ее крепко, выше локтя, за руку; она хохотала ему в лицо: - Похож-то ты очень похож, может и родственник ему будешь, -хитрый народ! Только мой - ясный сокол и князь, а ты - сыч и купчишка! Мой-то и богу, захочет поклонится, а захочет, и нет, а тебя Шатушка (милый он, родимый, голубчик мой!) по щекам отхлестал, мой Лебядкин рассказывал. |
