|
Публика-то ведь права. А кто опять виноват в Кармазинове? Навязывал я вам его или нет? Участвовал в его обожании или нет? Ну да чорт с ним, а вот третий маньяк, политический-то, ну это другая статья. Тут уж все дали маху, а не мой один заговор. - Ах, не говорите, это ужасно, ужасно! В этом я, я одна виновата! - Конечно-с, но уж тут я вас оправдаю. Э, кто за ними усмотрит, за откровенными! От них и в Петербурге не уберегутся. Ведь он вам был рекомендован; да еще как! Так согласитесь, что вы теперь даже обязаны появиться на бале. Ведь это штука важная, ведь вы его сами на кафедру взвели. Вы именно должны теперь публично заявить, что вы с этим не солидарны, что молодец уже в руках полиции, а что вы были необъяснимым образом обмануты. Вы должны объявить с негодованием, что вы были жертвою сумасшедшего человека. Потому что ведь это сумасшедший и больше ничего. О нем так и доложить надо. Я этих кусающихся терпеть не могу. Я пожалуй сам еще пуще говорю, но ведь не с кафедры же. А они теперь как раз кричат про сенатора. - Про какого сенатора? Кто кричит? - Видите ли, я сам ничего не понимаю. Вам, Юлия Михайловна, ничего неизвестно про какого-нибудь сенатора? - Сенатора? - Видите ли, они убеждены, что сюда назначен сенатор, а что вас сменяют из Петербурга. Я от многих слышал. - И я слышал, - подтвердил я. - Кто это говорил? - вся вспыхнула Юлия Михайловна. - То-есть кто заговорил первый? Почем я знаю. А так, говорят. Масса говорит. Вчера особенно говорили. Все как-то уж очень серьезны, хоть ничего не разберешь. Конечно, кто поумнее и покомпетентнее - не говорят, но и из тех иные прислушиваются. - Какая низость! И... какая глупость! - Ну так вот именно вам теперь и явиться, чтобы показать этим дуракам. - Признаюсь, я сама чувствую, что я даже обязана, но... что если ждет другой позор? Что если не соберутся? Ведь никто не приедет, никто, никто! - Экой пламень! Это они-то не приедут? А платья нашитые, а костюмы девиц? Да я от вас после этого как от женщины отрекаюсь. Вот человекознание! - Предводительша не будет, не будет! - Да что тут наконец случилось! Почему не приедут? - вскричал он наконец в злобном нетерпении. - Бесславие, позор, - вот что случилось. Было я не знаю что, но такое, после чего мне войти невозможно. - Почему? Да вы-то наконец чем виноваты? С чего вы берете вину на себя? Не виновата ли скорее публика, ваши старцы, ваши отцы семейств? Они должны были негодяев и шелопаев сдержать, - потому что тут ведь одни шелопаи да негодяи, и ничего серьезного. Ни в каком обществе и нигде одною полицией не управишься. У нас каждый требует, входя, чтоб за ним особого кварташку отрядили его оберегать. |
