|
- Не на дуэль же было вас вызывать-с? - Ах, да, бишь! Я ведь слышал что-то, что вы дуэли не любите... - Что с французского-то переводить! - опять скрючился Липутин. - Народности придерживаетесь? Липутин еще более скрючился. - Ба, ба! что я вижу! - вскричал Nicolas, вдруг заметив на самом видном месте, на столе, том Консидерана, - да уж не фурьерист ли вы? Ведь чего доброго! Так разве это не тот же перевод с французского? - засмеялся он, стуча пальцами в книгу. - Нет, это не с французского перевод! - с какою-то даже злобой привскочил Липутин, - это с всемирно-человеческого языка будет перевод-с, а не с одного только с французского! С языка всемирно-человеческой социальной республики и гармонии, вот что-с! А не с французского одного!.. - Фу, чорт, да такого и языка совсем нет! - продолжал смеяться Nicolas. Иногда даже мелочь поражает исключительно и надолго внимание. О господине Ставрогине вся главная речь впереди; но теперь отмечу, ради куриоза, что из всех впечатлений его, за всЈ время, проведенное им в нашем городе, всего резче отпечаталась в его памяти невзрачная и чуть не подленькая фигурка губернского чиновничишка, ревнивца и семейного грубого деспота, скряги и процентщика, запиравшего остатки от обеда и огарки на ключ и в то же время яростного сектатора бог знает какой будущей "социальной гармонии", упивавшегося по ночам восторгами пред фантастическими картинами будущей фаланстеры, в ближайшее осуществление которой в России и в нашей губернии он верил как в свое собственное существование. И это там, где сам же он скопил себе "домишко", где во второй раз женился и взял за женой деньжонки, где может быть на сто верст кругом не было ни одного человека, начиная с него первого, хоть бы с виду только похожего на будущего члена "всемирно-общечеловеческой социальной республики и гармонии". "Бог знает, как эти люди делаются!" думал Nicolas в недоумении, припоминая иногда неожиданного фурьериста. IV. Наш принц путешествовал три года слишком, так что в городе почти о нем позабыли. Нам же известно было, чрез Степана Трофимовича, что он изъездил всю Европу, был даже в Египте и заезжал в Иерусалим; потом примазался где-то к какой-то ученой экспедиции в Исландию и действительно, побывал в Исландии. Передавали тоже, что он одну зиму слушал лекции в одном немецком университете. Он мало писал к матери, - раз в полгода и даже реже; но Варвара Петровна не сердилась и не обижалась. Раз установившиеся отношения с сыном она приняла безропотно и с покорностию, но уж конечно каждый день во все эти три года беспокоилась, тосковала и мечтала о своем Nicolas непрерывно. Ни мечтаний, ни жалоб своих не сообщала никому. Даже от Степана Трофимовича, повидимому, несколько отдалилась. |
