|
.. И к удивлению, а может еще к большему страху Софьи Матвеевны, она вдруг потрепала ее по щеке. - Жаль только, что дура. Не по летам дура. Хорошо, милая, я тобою займусь. Вижу, что всЈ это вздор. Живи пока подле, квартиру тебе наймут, а от меня тебе стол и всЈ... пока спрошу. Софья Матвеевна заикнулась-было в испуге, что ей надо спешить. - Некуда тебе спешить. - Книги твои все покупаю, а ты сиди здесь. Молчи, без отговорок. Ведь если б я не приехала, ты бы всЈ равно его не оставила? - Ни за что бы их я не оставила-с, - тихо и твердо промолвила Софья Матвеевна, утирая глаза. Доктора Зальцфиша привезли уже поздно ночью. Это был весьма почтенный старичок и довольно опытный практик, недавно потерявший у нас, вследствие какой-то амбициозной ссоры с своим начальством, свое служебное место. Варвара Петровна в тот же миг изо всех сил начала ему "протежировать". Он осмотрел больного внимательно, расспросил, и осторожно объявил Варваре Петровне, что состояние "страждущего" весьма сомнительно, вследствие происшедшего осложнения болезни, и что надо ожидать "всего даже худшего". Варвара Петровна, в двадцать лет отвыкшая даже от мысли о чем-нибудь серьезном и решительном во всем, что исходило лично от Степана Трофимовича, была глубоко потрясена, даже побледнела: - Неужто никакой надежды? - Возможно ли, чтобы не было отнюдь и совершенно никакой надежды, но... Она не ложилась спать всю ночь и едва дождалась утра. Лишь только больной открыл глаза и пришел в память (он всЈ пока был в памяти, хотя с каждым часом ослабевал), приступила к нему с самым решительным видом: - Степан Трофимович, надо всЈ предвидеть. - Я послала за священником. Вы обязаны исполнять долг... Зная его убеждения, она чрезвычайно боялась отказа. Он посмотрел с удивлением. - Вздор, вздор! - возопила она, думая, что он уже отказывается: - теперь не до шалостей. Довольно дурачились. - Но... разве я так уже болен? Он задумчиво согласился. И вообще я с большим удивлением узнал потом от Варвары Петровны, что нисколько не испугался смерти. Может быть просто не поверил и продолжал считать свою болезнь пустяками. Он исповедывался и причастился весьма охотно. Все, и Софья Матвеевна, и даже слуги, пришли поздравить его с приобщением святых таин. Все до единого сдержанно плакали, смотря на его осунувшееся и изнеможенное лицо и побелевшие, вздрагивавшие губы. - Oui, mes amis, и я удивляюсь только, что вы так... хлопочете. Завтра я вероятно встану, и мы... отправимся... Toute cette cérémonie... которой я, разумеется, отдаю всЈ должное... была... - Прошу вас, батюшка, непременно остаться с больным, - быстро остановила Варвара Петровна разоблачившегося уже священника. |
