|
Но если он будет опять продолжать, то я не знаю, как сделать. Маврикий Николаевич хочет сходить запретить ему. Так как я на вас смотрела, как на сотрудника, - обратилась она к Шатову, - и так как вы там живете, то я и хотела вас расспросить, чтобы судить, чего еще от него ожидать можно. - Пьяный человек и негодяй, - пробормотал как бы нехотя Шатов. - Что ж, он всЈ такой глупый? - И, нет, о, не глупый совсем, когда не пьяный. - Я знал одного генерала, который писал точь-в-точь такие стихи, - заметил я смеясь. - Даже и по этому письму видно, что себе на уме, - неожиданно ввернул молчаливый Маврикий Николаевич. - Он, говорят, с какой-то сестрой?-спросила Лиза. - Да, с сестрой. - Он, говорят, ее тиранит, правда это? Шатов опять поглядел на Лизу, насупился, и проворчав: "какое мне дело!" подвинулся к дверям. - Ах, постойте, - тревожно вскричала Лиза, - куда же вы? Нам так много еще остается переговорить... - О чем же говорить? Я завтра дам знать... - Да о самом главном, о типографии! Поверьте же, что я не в шутку, а серьезно хочу дело делать, - уверяла Лиза все в возрастающей тревоге. - Если решим издавать, то где же печатать? Ведь это самый важный вопрос, потому что в Москву мы для этого не поедем, а в здешней типографии невозможно для такого издания. Я давно решилась завести свою типографию, на ваше хоть имя, и мама, я знаю, позволит, если только на ваше имя... - Почему же вы знаете, что я могу быть типографщиком? - угрюмо спросил Шатов. - Да мне еще Петр Степанович в Швейцарии именно на вас указал, что вы можете вести типографию и знакомы с делом. Даже записку хотел от себя к вам дать, да я забыла. Шатов, как припоминаю теперь, изменился в лице. Он постоял еще несколько секунд и вдруг вышел из комнаты. Лиза рассердилась. - Он всегда так выходит? - повернулась она ко мне. Я пожал было плечами, но Шатов вдруг воротился, прямо подошел к столу и положил взятый им сверток газет: - Я не буду сотрудником, не имею времени... - Почему же, почему же? Вы, кажется, рассердились? - огорченным и умоляющим голосом спрашивала Лиза. Звук ее голоса как будто поразил его; несколько мгновений он пристально в нее всматривался, точно желая проникнуть в самую ее душу. - ВсЈ равно, - пробормотал он тихо, - я не хочу... И ушел совсем. Лиза была совершенно поражена, даже как-то совсем и не в меру; так показалось мне. - Удивительно странный человек! - громко заметил Маврикий Николаевич. III. Конечно "странный", но во всем этом было чрезвычайно много неясного. Тут что-то подразумевалось. Я решительно не верил этому изданию; потом это глупое письмо, но в котором слишком ясно предлагался какой-то донос "по документам" и о чем все они промолчали, а говорили совсем о другом, наконец эта типография и внезапный уход Шатова именно потому, что заговорили о типографии. |
