|
Серьезность, с которою она принялась объяснять Шатову свой план, даже меня изумила. "Должно быть из новых, подумал я, не даром в Швейцарии побывала". Шатов слушал со вниманием, уткнув глаза в землю, и без малейшего удивления тому, что светская, рассеянная барышня берется за такие, казалось бы, неподходящие ей дела. Литературное предприятие было такого рода. Издается в России множество столичных и провинциальных газет и других журналов, и в них ежедневно сообщается о множестве происшествий. Год отходит, газеты повсеместно складываются в шкапы, или сорятся, рвутся, идут на обертки и колпаки. Многие опубликованные факты производят впечатление и остаются в памяти публики, но потом с годами забываются. Многие желали бы потом справиться, но какой же труд разыскивать в этом море листов, часто не зная ни дня, ни места, ни даже года случившегося происшествия? А между тем если бы совокупить все эти факты за целый год в одну книгу, по известному плану и по известной мысли, с оглавлениями, указаниями, с разрядом по месяцам и числам, то такая совокупность в одно целое могла бы обрисовать всю характеристику русской жизни за весь год, несмотря даже на то, что фактов публикуется чрезвычайно малая доля в сравнении со всем случившимся. - Вместо множества листов выйдет несколько толстых книг, вот и всЈ, - заметил Шатов. Но Лизавета Николаевна горячо отстаивала свой замысел, несмотря на трудность и неумелость высказаться. Книга должна быть одна, даже не очень толстая, - уверяла она. Но положим хоть и толстая, но ясная, потому что главное в плане и в характере представления фактов. Конечно не всЈ собирать и перепечатывать. Указы, действия правительства, местные распоряжения, законы, всЈ это хоть и слишком важные факты, но в предполагаемом издании этого рода факты можно совсем выпустить. Можно многое выпустить и ограничиться лишь выбором происшествий более или менее выражающих нравственную личную жизнь народа, личность русского народа в данный момент. Конечно, всЈ может войти: куриозы, пожары, пожертвования, всякие добрые и дурные дела, всякие слова и речи, пожалуй даже известия о разливах рек, пожалуй даже и некоторые указы правительства, но изо всего выбирать только то, что рисует эпоху; всЈ войдет с известным взглядом, с указанием, с намерением, с мыслию, освещающею всЈ целое, всю совокупность. И наконец, книга должна быть любопытна даже для легкого чтения, не говоря уже о том, что необходима для справок. Это была бы так сказать картина духовной, нравственной, внутренней русской жизни за целый год. "Нужно, чтобы все покупали, нужно, чтобы книга обратилась в настольную", - утверждала Лиза, - "я понимаю, что всЈ дело в плане, а потому к вам и обращаюсь", - заключила она. Она очень разгорячилась и, несмотря на то, что объяснялась темно и неполно, Шатов стал понимать. |
