Но Хейл поднял руку, прежде чем она успела произнести имя.

– Нет‑нет, не надо, ради Бога. Пусть наши бывшие супруги останутся анонимными. А то еще выяснится, что я был женат на обеих ваших кузинах, и вы опять на меня разозлитесь.

Беттина посмеялась, а потом вдруг стала серьезной.

– Так вот, значит, чем занимаются в Голливуде? Судачат о чужих мужьях да женах?

– Не все, Беттина, не все. Только те, кто не понимает, что каждый человек может в жизни ошибаться. Конечно, четыре раза – это слишком… – Они оба улыбнулись. – Пожалуйста, рассказывайте дальше…

– Мой второй муж был похож на вашу третью жену. Она мечтала сниматься в кино, а он – получить зеленую карту. Мы прожили всего полгода. – Лицо у Беттины омрачилось, когда она вспомнила о выкидыше. – Третий муж был врач из Сан‑Франциско. С ним я пять лет старалась быть «нормальной» женой.

– А что такое – «нормальная» жена? – с любопытством спросил Билл и взял еще одно пирожное.

– Честно говоря, я и сама этого не поняла. Знаю только, что не смогла ею стать. Одна из моих подруг говорила, что это значит – надеть скучное серенькое оперение.

Он посмотрел на нее с сочувствием и улыбкой, любуясь ее каштановыми волосами, разметавшимися по фиолетовому платью.

– Что‑что, а уж это про вас ни за что не скажешь.

– Благодарю. Как бы то ни было, с ним мы расстались, когда я написала свою первую пьесу.

– Ему это не понравилось?

– Он начал оформлять развод в тот же день, как я улетела в Нью‑Йорк на постановку, затем продал дом, но это я узнала, уже вернувшись в Сан‑Франциско.

– И он вас не предупредил?

Беттина отрицательно покачала головой.

– Прелестно. А дальше?

– Дальше я переехала в Нью‑Йорк и, – она задумалась и продолжала: – И там я повстречала четвертого мужа, прекрасного человека. – Голос ее стал мягким. Хейл внимательно смотрел на нее. – У нас родился ребенок, а почти год назад муж умер.

– Простите.

На какое‑то время установилось молчание, которое первым нарушил Билл.

– Видите, Беттина, – сказал он, – именно это я и имел в виду. Люди думают, что мы только и делаем, что веселимся, бесконечно женимся и разводимся, платим алименты и получаем от всего этого огромное наслаждение. Им не понять, что у нас все так же, как у всех людей: те же трагедии и те же ошибки, предательство друзей… Все по‑настоящему, но они не понимают. – На мгновение их взгляды встретились, и это мгновение казалось им бесконечным. – У меня было двое детей от второго брака, но жена стала алкоголичкой. У нее и до замужества были проблемы, но я об этом не догадывался. Сколько времени она провела в больницах, и все без толку. – Он, вздохнув, продолжил: – Однажды она села за руль и посадила в машину детей, – голос его дрогнул, и Беттина непроизвольно протянула ему руку, зная, что он скажет дальше. Билл взял ее ладонь в свои. – Машина опрокинулась. Дети погибли, а она – нет. Правда, после этого ей так и не удалось оправиться. До сих пор не вылезает из клиник. Я до конца надеялся, что у нас все наладится, да вот не получилось. – После этого он поднял глаза и выпустил руку Беттины. – Вам, видимо, нелегко пришлось после смерти мужа? Теперь понятно, почему вас почти год невозможно было достать. Беттина кивнула.

– Да, сначала было очень худо, но теперь ничего. Ранняя смерть – это так несправедливо.

– Очень тяжело потерять близкого человека, – согласился Билл. – Первая жена у меня была необыкновенная.