|
В его камере не было окон. Ему удалось увидеть лица двух других американцев, но ни одного из них он не узнал. В обоих случаях он попытался поздороваться и был тут же сбит на землю прикладом одного из своих охранников. Оба американца видели его, но не произнесли ни звука, только улыбнулись и кивнули – лучшее, на что они были способны. Оба мужчины были примерно его возраста и, по‑видимому, имели такое же воинское звание, но это было все, что ему удалось узнать. Но наиболее пугающим для человека, у которого были все основания бояться, являлось то, что происходило совсем не то, чего он ожидал, о чем говорили на инструктажах. Этот лагерь не был ханойским «Хилтоном», где должны были находиться все военнопленные. Кроме того, он не знал практически ничего, а неизвестность – всегда самое пугающее, особенно для человека, привыкшего на протяжении более двадцати лет быть абсолютным хозяином своей судьбы. Его единственным утешением было то, что положение, в котором он находился, не могло быть хуже. В этом он ошибался.
– Доброе утро, полковник Закариас, – окликнул его незнакомый голос. Полковник поднял голову и увидел мужчину выше себя ростом, европейца, в мундире, совсем непохожем на обмундирование охранников. Он шел навстречу военнопленному с улыбкой на лице. – Совсем непохоже на Омаху, верно? И тут послышался шум, тонкий завывающий визг, доносящийся с юго‑запада. Полковник инстинктивно повернулся – летчик всегда должен посмотреть на самолет, где бы он ни находился. Самолет через мгновение появился из‑за деревьев, раньше, чем успели прореагировать охранники. «Буффало хантерс», подумал Закариас, выпрямившись и повернувшись к пролетающему беспилотному самолету. Он поднял к нему голову и, увидев черный квадрат объектива, стал шептать про себя молитву о том, чтобы фотокамера действовала. Когда охранники поняли, что он делает, удар прикладом по почкам сбил его на землю. Подавив ругательство, полковник попытался удержаться от стона, и в это мгновение в поле его зрения появилась пара сапог. – Не стоит слишком волноваться, – сказал незнакомец. – Он направляется в Хайфонг считать стоящие там корабли. А теперь, мой друг, нам нужно познакомиться.
* * *
«Коди‑193» продолжал лететь на северо‑восток с почти неизменной скоростью и на прежней высоте. Скоро он оказался в плотном поясе противовоздушной обороны, окружающей единственный крупный морской порт Северного Вьетнама. Фотокамеры на нем запечатлели несколько ракетных батарей, наблюдательных пунктов и множество солдат с автоматами АК‑47, каждый из которых по крайней мере попытался выстрелить в него. Единственным преимуществом «Коди‑193» были маленькие размеры. Что касается всего остального, он летел, не меняя курса и высоты, фиксируя на двух с четвертью‑дюймовой планке все, что попадалось в объективы камер. Его не пытались сбить только зенитные ракетные батареи – «Коли‑193» летел на слишком маленькой высоте для них. – Давай, бэби, давай! – произнес майор в двухстах милях от него. Снаружи четыре поршневых двигателя «Сигнальной звезды» напрягали все силы, чтобы поддерживать самолет на высоте, необходимой для слежения за «Коди‑193». Глаза майора были прикованы к экрану радиолокатора, следя за отраженным изображением сигнала, поступающего от радиолокационного транспондера. Другие контролеры, находящиеся тут же на борту, наблюдали за другими американскими самолетами, тоже находящимися над вражеской территорией и поддерживающими непрерывную связь с «Красной короной» – кораблем ВМФ, обеспечивающим воздушные операции со стороны моря. – А теперь поворот на восток, бэби, – вот сейчас! Точно по расписанию «Коди‑193» круто повернул направо, чуть снизился и пронесся над причалами Хайфона со скоростью в пятьсот узлов, опережая сотни трассирующих пуль, преследующих его. |
