– Вчера добрались до зоны «детей Иного», где обитаете вы и Мелани Элер, – напомнил Джек, сидя в кресле на одном уровне с Кэнфилдом. – Потом Рома заметил, что я будто бы им помечен.

– Не «будто бы» – метка присутствует, и вам это известно.

Ты ее тоже видишь? – мысленно спросил замерший Джек. И как можно небрежнее передернул плечами, насколько позволяли напряженные мышцы.

– В самом деле?

– Конечно. Расстегните рубашку, и я докажу.

– Прошу прощения. Не при первом свидании.

Кэнфилд не рассмеялся.

– В чем дело? Боитесь, как бы шрамы вас не связали со мной и с моим врожденным дефектом?

Джек сдержал дрожь, видя, как дернулись под одеялом ноги.

– Все мои шрамы получены через много лет после рождения. Ваши дефекты, как вы говорите, возникли еще до него. Никакой связи не вижу.

– Ах, – вздохнул Кэнфилд, подняв хорошо обкусанный указательный палец. – Но кто вам нанес эти шрамы? Чудовище, верно?

Он вытаращил глаза. Ему и это известно?

– Откуда у вас эти сведения?

– О тварях Иного?

Почему не назвать их своим именем?

– Угу. Откуда вы о них знаете?

– В прошлом году мы с Мелани чувствовали их присутствие. Точно так, как я чувствую шрамы у вас на груди, мы почуяли приближение тварей Иного с востока.

Точно. Ракшасы явились с востока... из Индии... на грузовом пароходе.

– У меня такое впечатление, что вы ни одного никогда не видели.

– Не удостоился чести. Мы искали, но так и не обнаружили.

– Ваше счастье.

– Я думаю иначе. Могу представить их почти... братьями. В конце концов, тоже дети Иного вроде меня и Мелани, хотя в них от него гораздо больше, чем в ком‑либо из нас.

– Мне уже окончательно надоело это слово – Иное...

– Фактически, идеальное слово. Иное означает все, что «не наше», имея в виду человеческий род и реальность, в которой мы живем. Мелани видит в нем своего рода вампира, высасывающего жизнь отовсюду – духовную жизнь. Как только окончательно высосет, настанет немыслимо темное время.

– И как это ему удается?

– Украдкой, когда никто не видит с другой стороны. Открыто вторгнуться не может, пока нынешний домовладелец держит дверь на запоре, но всегда рядом, топчется на самом пороге, не сводит с нас глаз, старается на секунду прорваться, устраивает фантастические пугающие демонстрации, пользуется своим влиянием, сея раздоры, страх и безумие где и когда только можно.

– Например, с помощью собравшейся внизу компании?

Кэнфилд кивнул:

– Одни чувствуют сильнее, другие слабее, но все мы знаем о яростной битве. Не важно откуда – из предсознания, постсознания, подсознания, из бессознательной информации, заложенной в самые потаенные уголки, в каждую клетку нашего тела... Запредельное ощущение отражается в любой религии с начала времен: Гор и Сет, титаны и олимпийцы, Бог и Сатана. Война идет с сотворения мира. Мы знаем об этом. Чуем за дверью Иное, слышим его нетерпение.

– Ладно. Хорошо. Допустим, это правда. Но как сейчас, здесь действует это... дьявольское Великое Ничто?

– Оказывая влияние на некоторых восприимчивых личностей, «тронутых им», по выражению Мелани.

– Действительно тронутых, лучше не скажешь, – хмыкнул Джек.

– Интересно, не правда ли, – с улыбкой заметил Кэнфилд, – что слово «тронутый» имеет и другой смысл?

Он об этом не думал, а подумав, не обрадовался.

– Продолжайте.

– Согласные чуткие люди поддаются влиянию и берутся за дело – провоцируют раздоры, обеспечивают прикрытие.