– Я понимаю, как тебе сейчас трудно, Хироко, – сказала тетя Рэй. – Когда родители отправили меня учиться в Японию, я чувствовала себя так, словно оказалась на другой планете. В Японии мне было слишком непривычно. В то время я с трудом могла объясниться по‑японски, а никто из наших родственников не знал английского. Все они казались мне странными и старомодными.

– Да, прямо как он, – вмешавшись в разговор, Салли указала на Кена, и все рассмеялись.

– Знаю, привыкнуть к новому нелегко. Вероятно, все мы кажемся тебе чудными. – Рэйко улыбнулась Хироко, и та робко улыбнулась в ответ, не поднимая глаз. Она едва осмеливалась смотреть в лицо кому‑либо из спутников и, когда с ней заговаривали, в глубоком смущении опускала глаза. Салли еще никогда не видела такой пугливой девушки. Но и Хироко не могла поверить своим глазам: родственники настолько впитали обычаи и манеры американцев, что только лица давали право назвав их японцами. Они говорили, действовали, двигались иначе, чем японцы. Казалось, ничто не связывает их с родиной.

– Тебе нравится американская еда? – с любопытством спросила Салли. Девушкам предстояло поселиться в одной комнате, и Салли умирала от желания расспросить Хироко, есть ли у нее друг. Кену тоже не терпелось это выяснить – он уже давно дружил с Пегги, живущей по соседству.

– Я никогда ее не пробовала, – смущенно призналась Хироко, и Тами захихикала.

– Не может быть! Значит, ты никогда не пробовала гамбургеры и молочные коктейли? – Тами уставилась на сестру, словно та прибыла с Марса.

– Никогда, но я читала о них. Это очень вкусно?

Тами покатилась со смеху – с английским Хироко надо что‑то делать.

– Это объедение! – заверила Тами. – Они тебе понравятся.

Вечером семейство собиралось устроить настоящий американский ужин – барбекю во дворе – и пригласить соседей, американцев и японцев, чтобы познакомить их с гостьей из Японии Такео был непревзойденным специалистом по барбекю. На ужин предполагались гамбургеры и хот‑доги, стейки и курица. Рэйко взялась сварить кукурузные початки, приготовить картофельное пюре и салат, а Салли – испечь ароматный хлеб с чесноком. Тами целое утро помогала матери печь шоколадное печенье и сдобные булочки, а потом – делать домашнее мороженое.

Поездка до Пало‑Альто заняла час. Дядя Так провез гостью мимо университета – величественного здания, совсем не такого, какое ожидала увидеть Хироко. В его архитектурном стиле было нечто испанское или мексиканское, вокруг расстилались ровные, тщательно ухоженные зеленые лужайки. Долгие годы Хироко слышала рассказы об университете и была в восторге увидеть его своими глазами.

– Юдзи собирается приехать сюда на следующий год, – заметила Хироко, невольно переходя на японский, и дети с удивлением воззрились на нее. Судя по их лицам, они не поняли ни слова. – Вы не говорите по‑японски? – спросила она, глядя на них с не меньшим изумлением. Как же родители не сумели научить их японскому?

– Я уже давно не говорила по‑японски, – объяснила тетя Рэйко. – Боюсь, что после смерти родителей основательно подзабыла его. Я обещала себе, что буду практиковаться, беседуя с Таком, но так и не сдержала обещание. А дети знают только английский, – добавила она, и Хироко кивнула, стараясь не выдать потрясение. Нет, в этих людях не было ничего японского, даже в дяде Таке. Хироко не могла себе представить, как можно до такой степени позабыть обычаи родины – ведь дядя Так родился в Японии, в отличие от Рэйко и детей, никогда не покидавших Калифорнию.