Она содрогнулась от физического отвращения при этом воспоминании. Она закрыла глаза, ненавидя себя за то, что оно все еще имеет над ней такую власть, а еще больше за то, что она, которая всю жизнь возводила вокруг себя стены, была так уязвима на этом последнем участке. Когда-то она любила Томаса Донна. Но теперь, как случается со всякой преданной любовью, она ненавидела его с неистовым пылом.

Если бы только она могла вызвать в себе враждебность к его сестре, она могла бы насладиться местью. Но Фиа не удавалось это сделать.

Она бросила взгляд на Ганну. Старуха стояла неподвижно, половина ее лица, не прикрытая мантильей, была напряженно-сосредоточенной.

– В чем дело, Ганна?

– Что Рейн делал на твоем пикнике?

Фиа пожала плечами.

– Не знаю. Он притворился, что не знает меня, и я ответила ему тем же. Зачем он здесь, Ганна? Что он здесь делает?

– Ищет какое-то сокровище, которое, по его словам, хранила ваша мать. Он приехал, чтобы найти его втайне от отца и забрать отсюда.

Фиа улыбнулась, это ее слегка позабавило и немного опечалило. Как это похоже на ее сильного среднего брата. Порывистого. Смелого. Обреченного.

– Ты говоришь, что застала Рейна и эту девушку вместе? – спросила Ганна.

– Словно двух голубков, слившихся в поцелуе, – откровенно ответила Фиа. – Он изо всех сил пытался ее защитить. Чуть не откусил мне голову, когда мы к ним приблизились. А она… она явно старалась отвлечь меня и моих спутников, чтобы мы не слишком о нем расспрашивали.

– Я так и думала, что с ним там кто-то был, – пробормотала Ганна.

– Что?

– Я нашла его в старой часовне. Или он нашел меня, это больше похоже на правду. Прыгнул на меня, подняв руку для удара. У него было лицо человека, готового убить. Теперь я понимаю. Это она была там вместе с ним, и он ее защищал. А позднее, когда мы разговаривали, его взгляд блуждал и иногда вдруг становился нежным. Он думал о ней. – Она провела тонкой рукой по лицу. – О, Рейн!

– Почему ты так говоришь? – спросила озадаченная Фиа. – Значит, Рейн нашел себе легкую добычу. Ну и что? Тебя это удивляет? При той репутации, которую имеет Рейн? Даже я слышала о нем кое-какие истории, устаревшие уже тогда, когда ему было шестнадцать лет.

– Ах! – Ганна покачала головой, отчего заколыхалась мантилья. – Ты его совсем не знала, если так думаешь. Он всегда был отчаянным, пытался соперничать с самим дьяволом, но только потому, что никто никогда не приказывал ему остановиться, а точнее никто не любил его достаточно сильно, чтобы остановить. Он многое знал о спаривании, это я тебе гарантирую, но понятия не имел ни о любви, ни о том, как ее дарить, ни о том, как принимать любовь. Но я всегда думала, что когда-нибудь он научится любить и полюбит так, как делает все. От всего сердца, отчаянно, не думая о последствиях и о риске для своего сердца.

– Ты думаешь, он любит мисс Донн? – спросила пораженная Фиа.

– Не знаю, – откровенно ответила Ганна. – И не знаю, заслуживает ли он любви. Он так долго ждал ее.

Фиа рассмеялась, ей стало не по себе от жалости и смятения, которые пробудили в ее душе откровения Ганны.

– А мисс Донн? У тебя есть какие-либо соображения насчет ее чувств?

– Не надо говорить со мной таким тоном, Фиа. Прибереги его для твоих умудренных опытом друзей, – резко упрекнула ее Ганна, и Фиа опустила глаза. – Я ничего не знаю об этой девушке, возможно, она ничем не лучше остальных, но Рейн… Твой отец и так уже столько отнял у него. Он не должен отнять и ее тоже.

Лорд Карр откупорил грубо сделанный флакон, который принес, по словам лакея, какой-то оборванец несколько часов назад.