Патрик Де Витт. Библиотекарист
Памяти Дэвида Бермана
1 2005–2006
Утром того дня, когда Боб Комет в первый раз пришел в Гериатрический центр имени Гэмбелла – Рида в Портленде, штат Орегон, он проснулся в своем домике цвета мяты, огорченный тем, что сон его оборвался. Снова снился приморский, давно уж не существующий отель “Эльба”, где он побывал одиннадцати лет, в середине сороковых. Боб, который вообще памятливостью не отличался, не уставал поражаться, что после стольких лет ему удалось сохранить такое яркое ощущение места. Но еще удивительней были те эмоции, которыми зрительные эффекты сопровождались; этот сон раз за разом насыщал его мозг химией, предвещавшей наступление глубокой романтической любви, хотя тогда, в отеле, ничего подобного он не испытывал. И сейчас он лежал в постели, смакуя ускользающее от него чувство.
Боб сел, склонил голову набок и уставился в никуда. Библиотекарь на пенсии семидесяти одного года, он был доволен жизнью, на здоровье не жаловался и проводил свои дни за чтением, готовкой, приемом пищи, уборкой и прогулками. Прогулки часто растягивались на мили, он отправлялся в путь наобум, не имея в виду никакой цели, выбирал свой маршрут, отзываясь на потенциально многообещающий звук или зрительное впечатление от потенциально многообещающей улицы. Однажды стал свидетелем пожара, в центре города горела квартира; пожарные, протянув лестницу до верхнего этажа, спасли из окна ребенка, толпа, собравшаяся внизу на тротуаре, приветствовала это криками, Боб был под большим впечатлением. В другой раз, в юго восточном секторе, он наблюдал, как какой то сумасшедший решительно и методично крушил цветочные клумбы перед ветеринарной клиникой, в то время как собаки глядели на это из окон, вытягивая шеи и обиженно тявкая. Вообще говоря, случалось не так уж много такого, чем стоило бы потом поделиться или на что поглазеть, но было приятно находиться в движении и среди людей, ведь он редко с кем то контачил. Друзей у него не водилось, телефон молчал, и семьи не было, а если в дверь стучали, то, значит, доставка на дом; но отсутствие общения не тяготило его, он не испытывал тяги к компании. Боб давно отказался от идеи узнать кого то поближе или чтобы с ним самим познакомились. С миром он взаимодействовал, отчасти прогуливаясь по нему, но главным образом о нем читая. С детства и посейчас Боб увлеченно читал романы. В тот день Боб позавтракал и вышел из дому, когда не было еще и девяти. Одевался он обычно, руководствуясь прогнозом телесиноптика, но в тот раз синоптик промазал, и Боб вышел не подготовленным к тому, что на улице зябко и сыро. В принципе прогуляться в плохую погоду он был не прочь, но тогда нужно должным образом экипироваться; особенно раздражало, что, вот как сейчас, мерзли руки, поэтому он зашел в магазинчик “Севен Илевен”, открытый с семи до одиннадцати, налил себе кофейку в бумажный стаканчик и задержался у газетной стойки, отогреться и разжиться новостями по заголовкам. Парень на кассе – лет двадцати, на вид дружелюбный – озабоченно поглядывал туда, где в глубине магазина стояла лицом к батарее стеклянных дверок, за которыми хранилось всякое охлажденное питье, какая то женщина. В розовом спортивном костюме, блестящих белых кроссовках, бейсболке с сетчатым задником и в солнцезащитных очках, она стояла неподвижно, как статуя. Наряд под стать дошкольнице или подростку, но из под бейсболки выбивалась копна седых кудрей, так что женщине было, надо полагать, лет шестьдесят семьдесят. Кассира она определенно тревожила, и Боб шепотом осведомился: – Все в порядке? – Да фиг ее знает, – шепотом же ответил кассир. – Она вроде и ничего, и одежка у нее чистая, но она вперилась в энергетики и стоит так вот уже три четверти часа. Боюсь, как бы чего не выкинула. – А заговорить с ней вы не пробовали? – Да, спросил, могу ли я ей помочь. |
