Аттила по прежнему колебался.

– Это коносс, каган, – вступил в разговор один из его приближённых. – Вы должны его принять.

Я вздрогнул, узнав голос, и понял, что это был Эдеко. Он смотрел не на меня, а на своего племянника Скиллу. И смотрел с любопытством.

Король нахмурился. Была ли это уловка?

– Я ничего никому не должен.

Его взгляд стал жадным и злобным, а глаза снова сузились.

– Отдай мне меч.

Полководцы Аттилы закивали, желая поскорее вернуть талисман – знак единства своего народа.

– Сперва отпустите её к Скилле.

– Нет. Сперва ты вернёшь мне меч. А не то я убью её прямо сейчас.

Я тоже заколебался, но какой у меня оставался выбор? Когда я приблизился к нему, он схватил железную рукоять и воткнул в землю тяжёлый конец меча. Нас разделяло лишь несколько пядей.

Аттила сдержанно улыбнулся и вновь взглянул на меня.

– Теперь это будет не так просто.

Я потянулся за мечом.

– Но ведь речь шла о сделке.

– Условия которой я собираюсь изменить.

Он повернул голову и приказал:

– Отвяжите цепь и освободите девушку.

Несмотря на утреннюю прохладу, меня прошиб пот. С Планы сняли оковы, и она выпрямилась – застывшая, растерянная и настороженная.

Аттила повысил голос, так чтобы остальные могли его услышать:

– Она может идти, коносс будет уплачен, но никакой римский наёмный убийца не вправе диктовать мне цену.

Он улыбнулся Плане.

– Она сама выберет спутника. Ей решать, кто с ней пойдёт – Скилла или римлянин.

– Что? – воскликнула она.

– А отвергнутый займёт её место на погребальном костре.

– Нет!

– Разве это не безумие, каган? – удивился Эдеко, желая услышать дальнейшие разъяснения. Скилла побледнел и в замешательстве уставился на Аттилу.

– Она отказалась от лучшей сделки, которую я предложил ей двумя ночами ранее. Так пусть выберет сейчас, кого из соискателей её руки я должен убить.

– Я не могу сделать этот выбор. Он чудовищен!

– Тогда я снова закую тебя в оковы, привяжу на цепь к этому костру вместе с другими женщинами и сожгу. Кого ты готова выбрать? Отвечай!

Мне стало дурно, поскольку ситуация вышла из под контроля. Где же мои союзники? И почему не состоялась сделка?

Неужели Аттила и правда убьёт Скиллу вместо меня? Какое право он имеет играть с людьми в эту нечестивую, дьявольскую игру, издеваться над их чувствами, запугивать нас троих и сулить нам участь бедного Рустиция? Сколько ещё невинных жизней загубит этот тиран? Я наблюдал за стоявшей рядом Иланой. Она была потрясена, испугана, растеряна, а меня захлестнули горячие волны гнева. Возможно, прав был Хризафий, а не Аэций. Если бы мы тогда расправились с этим чудовищем, то величайшая проблема всего мира была бы решена!

Я набросился на Аттилу, от неожиданности он не сумел сохранить равновесие, и мы оба упали и распластались вместе с мечом Марса на земле. Прежде чем застигнутый врасплох немолодой король смог встать на ноги, я, извиваясь, подполз к нему, приставил к его горлу пусть и притупившийся, но смертельно разящий меч и потащил кагана за собой к погребальному костру, собираясь воспользоваться им как щитом, чтобы прикрыть спину. Меч был до того длинный, что мне показалось, будто я держу у горла кагана пику.

– Этот меч стал проклятием Аттилы! – воскликнул я. – Только попробуйте нас тронуть, и я отрублю ему голову!

– Римская хитрость! – заорал Эдеко и положил руку на рукоять меча.

Остальные гунны тоже взялись за оружие, но никто не осмеливался подойти ближе, потому что Аттила оказался в моих руках. Краем глаза я заметил, как Евдоксий отпрянул и скрылся из виду.