– Уходи. Уходи со своей ведьмой. Стань злым роком для Аэция! Вы оба принесли проклятие в наш лагерь, как только в нём появились. Оставь меч, и я позволю тебе свободно уйти.

Я ощутил какое то движение за своей спиной, у края погребального костра. Времени у нас было совсем немного.

– Вы мне обещаете?

– Да, я тебе обещаю. Но если опять увижу тебя на поле боя, то сразу убью.

Я освободил кагана и отступил в сторону, держа старый меч наготове и опасаясь вероломства Аттилы. Его глаза были похожи на острия копий, но он не сделал ни шагу и никаких команд от него не последовало. Я увидел, как Евдоксий остановился позади погребального костра, собираясь пустить стрелу мне в спину. Однако он медлил.

Аттила потёр красную полосу на шее.

– Отдай мне меч, римлянин.

Я осторожно нагнулся, положил меч на траву и направился к Диане.

– Мне нужна лошадь для Иланы.

– Дайте ей лошадь, – рявкнул каган.

Я оседлал Диану, а Илана села на своего коня. Скилла печально поглядел на нас, и до него наконец дошло, что он никогда не получит римлянку.

– Скилла, поезжай вместе с нами, – начал я.

Он гордо выпрямился, смерил меня презрительным взглядом и коротко ответил:

– Я – гунн.

– Скилла, – дрожащим голосом обратилась к нему Илана, – я знаю, что ты...

– Убирайтесь отсюда, – прервал её Аттила, – пока я не передумал...

Скилла кивнул. Мне хотелось что нибудь предложить своему странному другу, но что именно? Не Илану. Она негромко плакала, и слёзы текли по её щекам.

– Ступайте, – сдавленным голосом проговорил Скилла. – Ступайте, римляне, и перестаньте нас развращать.

– Быстрее! – нетерпеливо прошептал Зерко.

Я был ошеломлён тем, что остался в живых, что Илана была рядом со мной, что в лагере гуннов появился Аниан, что меч, который я так долго возил с собой, лежал на траве и к нему никто даже не прикоснулся. Наши лошади тронулись в путь, гунны нехотя расступились, и на горизонте уже замелькали наши римские шеренги. Кажется, план себя оправдал!

До меня донёсся знакомый голос:

– А ведь есть и лучший выход, каган.

Мы повернули головы, и я увидел Евдоксия. Его лицо исказилось от ненависти, и он туго натянул тетиву лука. Стальной наконечник его стрелы задрожал, когда он прицелился в Илану.

– Нет!

Он выпустил стрелу, и Скилла, не думая, метнулся, надеясь сбить её с цели. Стрела попала в него, а не в Илану, сила удара отшвырнула гунна в сторону, и он упал на спину, с недоверием глядя на древко стрелы, торчавшее у него в груди.

Евдоксий в ужасе отпрянул.

– Гунн верен своему слову, – простонал Скилла, и на его губах выступила алая пена.

Раздались яростные крики, грек повернулся и побежал. Меч Эдеко со свистом опустился и разрубил лекаря пополам.

– Скорее! Скорее! – крикнул Зерко. – Вперёд! Вперёд, иначе мы погибнем!

Аттила взвыл, как волк, и обеими руками поднял с травы огромный железный меч, двинувшись на нас, словно безумец. Я пришпорил Диану, оказавшись между ним и Иланой. Он с силой взмахнул мечом и лишь чудом не рассёк меня.

Я почувствовал порыв ветра, вызванный этим движением: массивное лезвие задело край моего седла, едва не ранив Диану.

И тут же сломалось. Старый железный меч раскололся на куски, разлетевшиеся, точно осколки стекла. Они закружились перед потрясёнными гуннами, склонившимися в суеверном ужасе. Гуннский король, не веря своим глазам, поглядел на железную рукоять.

– Ты сам себя проклял! – закричал Аниан.

Мы вновь пришпорили лошадей и низко пригнулись. Какой то гунн кинулся вперёд, собираясь схватить поводья моей лошади, и я растоптал его. Затем кто то дотянулся до Иланы и попробовал свалить её на землю.