Что это значило?

В ответ до нас донеслись лёгкие шаги и тихий, ласковый смех. Мы обернулись. В комнату проскользнула дюжина хорошеньких молодых женщин, закутанных в покрывала, укрывшие их от вновь зарядившего дождя. Глаза женщин ярко блестели, а под затейливо расшитыми платьями угадывались соблазнительные формы. Я обратил внимание на их башмачки из мягкой оленьей кожи, слегка влажные от мокрой травы. Девушки хихикали, робко поглядывая на нас. Их тонкие запястья украшали изящные золотые кольца, а кружева изгибались на холмиках груди. Я растерялся от нахлынувших чувств. Прошла не одна неделя с тех пор, как я видел молодых женщин, и после долгого воздержания девушки просто очаровали меня.

А вот Максимина это зрелище скорее напугало.

– В какой Гадес  мы попали и что это, чёрт возьми, такое? – спросил он переводчика.

– Мы не в Гадесе, сенатор, а в настоящем раю, – радостно отозвался Бигилас. – У гуннов и других кочевников есть обычай предлагать гостям своих женщин.

– Предлагать? Вы хотите сказать, для секса?

– Так поступают язычники.

Отнюдь не расстроенный печальной историей Аники, Эдеко воспользовался представленной возможностью: он схватил пухленькую хихикающую девицу и утащил её из комнаты. Скилла выбрал златокудрую красотку, без сомнения, дочь пленников или рабов, а Онегез указал на рыжеволосую. Я не мог оторвать глаз от жгучей брюнетки со сверкающими кольцами на пальцах, но перенервничал от возбуждения. Разумеется, отец посвятил меня в таинства плотской любви, познакомив с константинопольскими куртизанками, но мой опыт был достаточно ограничен. К тому же я вырос в благочестивом христианском городе со строгими нравами и не представлял себе, каково лежать в постели с девушкой иной веры и культуры.

– Конечно нет, – заявил Максимин и повернулся к Анике.

– Передайте ей нашу благодарность, но мы христиане, а не язычники, и у нас иные обычаи.

– Но, сенатор, – взмолился Бигилас, – это их обычай.

– Мы произведём лучшее впечатление на Аттилу, если будем вести себя со стоическим достоинством, подобно нашим римским предкам. Нам незачем копировать варваров. Ты так не думаешь, Ионас?

Я затаил дыхание.

– Но мы же не хотим их обижать.

– Скажите ей, что в нашем мире у мужчин одна жена, а не несколько. Мы уважаем наших женщин и ни с кем ими не делимся, – продолжал настаивать Максимин. – Эти девушки очень милы, они просто очаровательны, но мне будет куда удобнее спать одному.

– А если речь идёт не о дипломатах... – простонал Рустиций.

– Они только выиграют, последовав их примеру, – жёстко отрезал сенатор.

* * *

Сопровождавшие нас гунны проснулись на рассвете. В отличие от нас все они выглядели довольными, а их женщины хихикали, подавая нам завтрак. Мы вновь тронулись в путь, и нам сказали, что до Аттилы можно доехать за два дня.

Скилла подъехал ко мне и поинтересовался:

– Ты не взял женщину на ночь?

– Максимин запретил нам, – вздохнул я.

– Он не любит женщин?

– Я не знаю.

– Почему он не разрешил тебе спать с женщиной?

– В нашем мире у мужчин одна жена, и они хранят ей верность.

– А ты женат?

– Нет. Женщина, за которой я ухаживал, отвергла меня.

– Она царапается?

– Ну, вроде этого.

– Знаешь, девушки, которых не выбрали, были очень обижены.

У меня разболелась голова от выпитого на ночь камона.

– Ты прав, Скилла, девушки были одна лучше другой. Я просто подчинился приказу.

Он покачал головой.

– Глава вашей миссии глуп. Зачем хранить семя взаперти, что в этом хорошего? Так недолго и ослабеть, а потом начнутся разные беды.