Под глумливый полусмех-полукашель старика вернулся обруч, сжимая в зубах, клок черной тахемовой мантии.

— У меня тоже есть цепной песик, — похвастался оборванец, выдергивая кровавую тряпку и нежно поглаживая обруч. — Хоро-ошая собачка.

Цепь завиляла — точь-в-точь собачий хвост.

— Ладно, вернемся к делу. — Старик небрежно спрятал за пазуху «охотничий трофей». — Тебя, мой друг, ожидает нелегкий поход.

— Клянусь ледяным взглядом Крома, — твердо произнес Конан, к которому уже почти вернулись силы, — я расколю твой гнилой череп задолго до того, как ты науськаешь на меня эту побрякушку.

— Знаю, киммериец, — невозмутимо произнес гость с того света: — Потому-то я и выбрал тебя. Кто еще может похвастаться редкой привычкой, нажитой с юных лет, — привычкой крушить черепа злым волшебникам? Кто, как не ты, удавит зверя в его логове? Выслушай меня, Конан. За моей спиной долгий и трудный век, я ошибался и прозревал, я давал себе клятвы и нарушал их. В сумрачном Куре, царстве спящего Нергала, я увидел истину, которую здесь, на земле, не хочет видеть никто. Богам вполне хватает собственных забот, им не нужны смертные, покуда смертным не нужны боги. В потустороннем мире все взаимосвязано, все уравновешено. Порядок создается за тысячелетия, а разрушить его, увы, можно в одночасье. Иногда для этого хватает сущего пустяка, прихоти какого-нибудь смертного болвана с непомерными амбициями.

Представь, что болвану сопутствует удача и он становится царем или полководцем. Чтобы утолить жажду власти, человек призывает на помощь божество. Находятся боги, которые откликаются на зов смертных, дарят могущество, везение, — но только тем, кто, на их взгляд, этого заслуживает. С неудачниками, тюфяками они предпочитают не связываться, зато у сильного, целеустремленного и умного властителя иногда бывает шанс. Боги тоже падки на лесть, Конан. Охочи до поклонения. Чем горячее, истовее молитва, тем больше вероятности, что она будет услышана. Зов из Агадеи звучит все громче, и Нергал уже беспокойно ворочается во сне. Я не позавидую человечеству, если он проснется. Надо остановить Абакомо, пока его молитвы и призывы ее разбудили Нергала.

Конан поразмыслил над словами старика. И вообще над происходящим. Далеко не все казалось понятным. Последние недели его швыряло в водовороте событий, точно щепку в бушующем море. Любая ситуация переламывалась задолго до того, как он успевал к ней привыкнуть. Сумбур в его душе, похоже, не был для старика тайной за семью печатями. Чудище с того света было убеждено, что его железные доводы разобьют упрямство Конана. Должно быть, не ведал старик, что Конан чаще доверял сердцу и интуиции, чем здравому смыслу.

Киммерийцу сразу не понравился незваный гость из мира покойников.

— Уходи, колдун, — глухо проговорил он. — Возвращайся, откуда пришел. Может, у тебя и благие намерения, но все равно, не пристало мертвецу лезть в дела живых. Насчет этого Тахем был прав. На земле как-нибудь обойдутся без тебя.

— Что за детский лепет, Конан?! — осерчал старик. — Хватит чиниться! Время не ждет, в Агадее король собирает жрецов, чтобы воззвать к Нергалу. Всех жрецов обоих храмов! Ты представляешь, какая это силища? Без тебя мне с ними не справиться.

Сказать по правде, я свалял дурака, слишком долго носился со своими обетами — не проливать крови, не лезть в дела смертных и тому подобное. Я упустил время. Хищник вырос на моих глазах и наточил когти. Скоро он растерзает в клочья весь мир, пытаясь его осчастливить, а потом, как и я когда-то, будет скитаться в слезах по безлюдным пустошам и замаливать грехи.