Я увидела, как что-то блеснуло вверху, увидела кинжал в его правой руке и попыталась отскочить. Но он держал меня сильной хваткой сумасшедшего. Невозможно было спастись от этого клинка. И тут на меня навалилась Элеанора: она старалась оттолкнуть, откатить меня в сторону в тот момент, когда нож поднялся и резко упал, врезаясь в человеческую плоть. Опять брызнула кровь, и я четко сознавала, кто стоял на лестнице. Жуткое лицо Хуана Кордова глядело на нас мгновение, он покачнулся и упал назад, на скалу. В этот миг я увидела, что с одной стороны дорожки идет Кларита, а с другой бежит Гэвин.

Но сейчас меня занимала только Элеанора — ее тихие стоны и кровоточащая рана в плече. Моя сестра, спасшая мне жизнь. Кларита пробежала мимо Хуана, поднялась по лестнице и опустилась возле нас на колени. Она оторвала лоскут от блузки Элеаноры и приложила к ране, чтобы остановить кровь. Гэвин наклонился над Хуаном Кордова, лежащим на тропинке.

— Элеанора поправится, — сказала ему Кларита. — Пойди вызови скорую помощь.

Гэвин поднялся.

— Хуан умер. Я позвоню из Центра.

Когда он ушел, я обратилась к Кларите.

— Элеанора спасла меня. Я вспомнила все. Керка застрелил Хуан. Но я до сих пор не понимаю, почему.

Кларита ответила мне без эмоций.

— Настало время сказать правду. Ты должна знать. Ненависть должна уйти. Это не твоя вина, хотя я тоже ненавидела тебя. Когда Керк вернулся в Санта-Фе и узнал, что Доро родила его ребенка, он пригрозил, что пойдет к Уильяму Остину и расскажет ему всю правду, если Доро не убежит с ним. В тот день она решила встретиться с ним на холме и сказать, что не сделает этого, даже если он расстроит ее брак. Но сначала она рассказала отцу об угрозах Керка. Хуан был в ярости, он взял оружие из комнаты Марка Бранда и пришел на холм, чтобы напугать Керка. Но гнев его был так силен, что когда Керк засмеялся над ним, он убил его. Доро упала, пытаясь отобрать у него оружие.

— Знаю, — сказала я и услышала свой собственный сдавленный голос, как будто он был чужим. — Ты видела это из окна?

— Нет, меня не было дома: это знал Пол. Но Хуан позвал меня в свою комнату и сказал, что я должна говорить. Он велел мне не открывать правду даже Кэти. Но мать была слишком умна для этого. Он не рассказал ей ничего, но она узнала правду от меня. Ей пришлось смириться, чтобы спасти мужа, и она никогда не признавалась ему, что знает все, — до самой смерти. Однако она написала об этом в дневнике. После твоего появления я поехала на ранчо, вырвала опасные страницы и спрятала.

— Почему же ты не уничтожила их?

Она холодно взглянула на меня.

— Потому что мне было необходимо иметь что-то против отца. Он помыкал мной, а я служила ему, потому что он угрожал лишить Элеанору наследства-а она мне как родная дочь — в случае, если я его ослушаюсь.

— А кнут? — спросила я. — В тот раз во дворе? А медная фигура в магазине?

— Он хотел вынудить тебя уехать. Ты становилась слишком опасной, а для него не ты первенец Доро, а Элеанора. Он боялся, что она узнает правду о своем рождении и о том, что он убил ее настоящего отца и спровоцировал смерть матери. Элеанора была единственной из оставшихся в живых, кого он любил. Это он шумом привлек тебя во дворик той ночью — туда, где он мог воспользоваться кнутом, а потом притворился, что напали на него. Следующей ночью я отвезла его в магазин, он вошел туда один. Но именно я — потому что он приказал — принесла ему кнут и скульптуру. Именно я положила донью Себастьяну тебе в постель. Я тоже хотела, чтобы ты уехала. Так было бы лучше и для тебя, и для отца. И все же настоящая вина в прошлом нашей семьи, а не в тебе.