— Атон создает жизнь и отгоняет смерть, он…

— Мне наплевать на Атона, маленькая идиотка. Из-за тебя мой план провалился.

Одним уверенным движением Офир перерезал Лите горло.

Долент ворвалась в комнату. Ее волосы были в беспорядке, а лицо было искажено от ужаса.

— На улице воины… Ах, Лита! Лита…

— Она сошла с ума и напала на меня с ножом, — объяснил Офир. — Я был вынужден защищаться и убил ее против своей воли. Ты говоришь, воины?

— Я увидела их из окна моей комнаты.

— Нам необходимо покинуть дом.

Офир потащил Долент к люку, закрытому циновкой. Он выходил в коридор, ведущий в складское помещение. Отныне ни Лита, ни Нани не проболтаются.

— Остался всего один дом, — сказал стражник Серраманна. — Мы постучали в дверь, но никто не отвечает.

— Надо взломать дверь.

— Это противозаконно!

— Это чрезвычайный случай.

— Надо бы предупредить владельца и получить разрешение.

— Я сам и есть разрешение!

— Мне нужен оправдательный документ, я не хочу иметь неприятности.

Серраманна потерял почти целый час, улаживая все сообразно с общепринятыми порядками Мемфиса. Наконец, четверо крепких мужчин сломали засовы и открыли ворота дома.

Серраманна первый проник внутрь. Он обнаружил труп молодой белокурой женщины, затем убитую служанку Нани.

— Настоящая бойня, — пробормотал потрясенный стражник.

— Два хладнокровно совершенные убийства, — заметил Серраманна. — Обыщите все.

Осмотр лаборатории доказал, что это, действительно, было логово колдуна. И хотя было уже слишком поздно, одна важная находка успокоила Серраманна: остатки сожженной ткани — несомненно шали царицы.

Рамзес и Нефертари въехали в столицу, где работы были в полном разгаре. Атмосфера столицы была несколько напряженной, изготовление оружия и колесниц стало жизненной целью большой части населения. Предназначенный для удовольствий и мирной жизни город превратился в большой военный лагерь.

Царская чета тут же отправилась к Туйе, изучавшей донесение из плавильни.

— Хетты проявляли какую-нибудь враждебность?

— Нет, сын мой, но я уверена, что это затишье не предвещает ничего хорошего. Нефертари… Ты выздоровела?

— Этот недуг теперь не более чем плохое воспоминание.

— Эта работа меня измучила… У меня больше нет сил управлять этой большой страной. Поговорите с придворными и армией, им необходимо поднять боевой дух.

Рамзес долго разговаривал с Амени, затем принял Серраманна, вернувшегося из Мемфиса. То, что он узнал, казалось, окончательно уничтожило колдовскую угрозу, из-за которой жизнь царской четы подверглась опасности. Царь, однако, приказал Серраманна продолжать расследование и установить имя настоящего владельца зловещего дома. А кто же была та белокурая женщина, которой жестоко перерезали горло? У Фараона были и другие заботы. На его рабочем столе накопились тревожные донесения, поступившие из Ханаана и Амурру. Командующие египетских крепостей не сообщали о серьезных происшествиях, но писали об упорных слухах по поводу усиленных тренировок хеттской армии.

К сожалению, от Аша ничего не поступило, даже самого короткого донесения, которое помогло бы Рамзесу разобраться в сложившейся ситуации. Исход войны будет зависеть от места нападения хеттов. Не располагая точной информацией, Фараон колебался: усиливать оборонительные укрепления или определять тактику нападения. В последнем случае брать инициативу в свои руки надлежало ему. Но следовало ли ему прислушиваться к своим ощущениям и подвергать всех такому риску?

Присутствие царской четы придало уверенности и сил армии, от военачальника до простого воина.