— Вы должны ехать, — настаивал он, оставшись с нею наедине. — Просто уехать, и чем скорее, тем лучше.

— Но мы расстаемся ненадолго, — заверяла она. — После того как мы с моим господином отыщем Путь, все Ворота королевства откроются заново! А время более не будет играть с двумя мирами злые шутки — мой господин пообещал, вернувшись в Фаэрию, соразмерить тамошний ход времени с годами Эриса. И все станет совсем так же, как до Закрытия, только еще лучше. Наши миры будут общаться, а мы с вами сможем сколько угодно навещать друг друга.

— Я имел в виду совсем иное, — промолвил юноша, и Ашалинда наконец осознала, как была слепа.

— Кроме того, — чуть запинаясь, продолжил он, — в глубине сердца я боюсь, что разлука окажется дольше, нежели вы предполагаете… — Продолжать он не мог.

— Не бойтесь. Что плохого может случиться, когда я с ним?

Она тотчас же пожалела об этой фразе — такая мука отразилась на лице молодого короля.

— Да, — промолвил он. — Он может дать вам все на свете. Все. Я люблю вас обоих. Я желаю вам счастья. Вы, Ашалинда, прекраснее всех смертных, каких я только когда-либо видел. Вам нет равных. Когда будете смотреться в зеркало, вспоминайте обо мне!

Охваченная внезапным смущением девушка смогла лишь коротко кивнуть — горло ей перехватила судорога. Так Ашалинда простилась с королем Эдвардом.

На рассвете корабль отошел от Каэрмелорского причала и взял курс на Аркдур. Высокие мачты пронзали бледно-голубое небо. Дул свежий морской бриз. Пассажиры глядели назад, на пирс и многочисленные доки вокруг, где, покачиваясь на волнах, стояли всевозможные корабли и лодки. Мачты и оснастка их словно бы переплетались в вышине, образуя гигантскую сеть сумасшедшего паука. С юга, далеко за кормой, вырисовывались очертания выступающего над водой Старого замка. Прилив был в разгаре, волны покрыли даже узенькую дамбу. Напротив опустевшей твердыни высился Каэрмелорский холм, основание его тонуло в пене. Дворец на вершине вырисовывался черной громадой. На всех крышах, башенках и шпилях развевались по ветру стяги и длинные вымпелы, трепеща, точно сотни птичьих крылышек. Внезапное копье света ударило в доспехи часового, что мерно выхаживал по стене. Многие дома в городе тоже еще не сняли праздничных украшений.

По правому борту тянулась окутанная осенней дымкой земля. Береговая линия изгибалась, уходя к мысу Ветров. По левому, точно наполненный холодным сине-зеленым вином хрустальный бокал, сверкало и искрилось открытое море. Казалось, вода пронизана алмазными крошками. Далеко в волнах ныряли и снова показывались над водой чьи-то гибкие тени. Иной раз они подплывали ближе к кораблю и приветственно махали руками Светлым и смертным на борту.

Корабль держал путь на северо-запад, вдоль побережья. Однако обогнув мыс Ветров, капитан повернул судно прямо на север, чтобы пересечь устье залива Мара. Через несколько дней острый киль корабля рассек морскую гладь прямо над тем местом, где прежде поднимался над океаном прекрасный остров Тамхания. Теперь от него не осталось и следа. Море равнодушно катило волны над затонувшей гробницей Тамха-нии, а над головой по-прежнему сияло мягкое осеннее солнце, похожее не желтую жемчужину. Отдавая дань памяти погибшему острову, корабль остановили, чтобы спеть несколько песен и пустить по волнам живые цветы.

Ангавар призвал быстрый попутный ветер, что снова погнал корабль вперед. Приподнявшись над водой, клипер вспахивал волны, разрезая их, как режет масло острый нож. Вода струилась за кормой лентами плавящегося стекла. От боков отходили длинные пенные волны, широкие паруса упруго выгнулись, наполняясь ветром, вбирая в себя его силу.

На востоке, над самым горизонтом, уже виднелась длинная серая линия побережья, что становилась все выше и выше по мере того, как мореплаватели приближались к мысу Приливов.