Разведчики сделали крюк, по карнизу отвесной стены перевалили через хребет, прошли ледник, спустились по верёвке в обрыв, долго шли по обледеневшим камням и вчера, наконец, вышли к дороге, что вела к перевалу. Спрятавшись, долго наблюдали за вражескими позициями, хорошо видными из укрытия.

Внимание привлёк блиндаж. Намётанным глазом лейтенант Егоров определил, что в нем живёт офицер. А, может, там был даже штаб егерей из застрявшей здесь альпийской дивизии «Эдельвейс».

Ночью разведчики ворвались в блиндаж. Часового и солдата-денщика Хамид бесшумно убрал, а насмерть перепуганного офицера Егоров и сержант Самохин связали, заткнули ему рот, на голову намотали башлык. Его выволокли из блиндажа вместе с сумкой, что лежала под подушкой.

Теперь они шли, утопая в снегу. Обжигал острый, как бритва, ветер. Обмороженные лица потемнели.

О преследовании разведчики догадались по выстрелам, которые услышали, едва покинули расположение врага. Гитлеровцы открыли по ним огонь, но пули не долетали. Опасаясь, как бы не ранили пленного, лейтенант приказал набросить на него припасённую простыню.

   — Не отставать! Вперёд! — то и дело подбадривал Егоров разведчиков, а сам искоса наблюдал за пленным.

Лейтенант боялся, чтобы гитлеровец не упал. Тогда его придётся нести. «Если упадёт, пристрелю. Не погибать же всем из-за этой сволочи!» Но мысль о том, какой дорогой ценой достался «язык» и как его ждут там, в штабе, заставляла искать другой выход. Но какой? Где он? Егоров посмотрел на часы и про себя отметил, что вот уже четыре часа, как они уходят от преследователей и ещё не сделали привала.

   — Скоро скалы? — спросил он проводника.

Тот шёл впереди лейтенанта в лохматой шапке, надвинутой на самые брови.

   — За той горой, командир.

Перед глазами лейтенанта расплылся розовый туман, замерцали искорки. Казалось, ещё мгновение и сердце разорвётся.

   — Может, отдохнём?

   — Нельзя, командир.

   — Впе-рёд! — пошевелил лейтенант губами.

Оглянуться не было сил. Он знал, что за ним идёт

Снегирев — молодой, но храбрый солдат-кубанец. За Снегиревым плетётся офицер с простыней на плечах, за немцем — чернявый Картозия — грузин со щёточкой усов.

В середине дня разведчики подошли к крутому склону, по которому гигантским языком сползал снежник. Он начинался наверху у скал, и, окаймлённый грядой навороченных камней, уходил вниз. В полукилометре ниже он прерывался, падал в обрыв.

   — Снегирёв, Картозия! — позвал лейтенант разведчиков. — Останьтесь здесь. Мы пройдём, тогда и вы отходите.

   — Есть! — понятливо ответили те.

Снегирев и Картозия легли за камни, вскинули автоматы. Остальные торопливо связались верёвкой. В середине связки поставили немца.

   — Осторожно, тихо! — предупредил всех Хамид. — Шуметь будешь, смерть встречать будешь.

Он указал наверх, где брал начало снежник. Там, в скалах, ветер намёл карниз из снега. Он едва различался, только лёгкая тень выдавала его. Стоило карнизу обломиться, как последует обвал: масса снега и льда скатится вниз, сметая и сокрушая всё на пути.

Опираясь на альпеншток, Хамид ступил на нетронутый наст снежника. Он двигался крайне осмотрительно. Прежде чем поставить ногу, пробовал, твёрдо ли там, тогда, налегая на палку, делал следующий шаг.

И солдаты следовали примеру проводника, проявляя осторожность.

Немец шёл, не отставая, и тоже с опаской поглядывал на снежный карниз. Он был альпинистом и знал, какую опасность таил в себе этот с виду неприметный карниз.