|
То, что все произошло как раз наоборот, объяснялось чистой случайностью: в качестве солдатского трибуна Друз участвовал в битве при Араузионе, где консулар-патриций Квинт Сервилий Цепион отказался от совместных действий с Новым человеком Гаем Маллием Мак-симом, в результате чего легионы Рима и его италийских союзников понесли поражение от гер-манцев в Трансальпийской Галлии. После возвращения Друза из Трансальпийской Галлии в его жизни появились два новых обстоятельства: дружба с марсийским аристократом Квинтом Поппедием Силоном и новый, бо-лее мудрый взгляд на людей одного с ним класса и происхождения, особенно на папашу Цепио-на. У тех не обнаружилось ни капли уважения к воинам, складывавшим головы под Араузионом, будь то благородные римляне, союзники-италики или римские capite censi. Это не означало, впрочем, что молодой Марк Ливий Друз тотчас проникся целями и чая-ниями, отличающими истинного реформатора, ибо всегда оставался настоящим сыном своего класса. Однако он – подобно другим своим предшественникам из рядов римской аристократии – приобрел опыт, который научил его думать. Говорят, что судьба братьев Гракхов решилась то-гда, когда старший, Тиберий Семпроний Гракх, выходец из высочайшего римского нобилитета, совершил в юные годы путешествие по Этрурии и убедился, что общественные земли Рима находятся в безраздельном распоряжении немногих римских богатеев, которые выгоняют на по-ля полчища закованных в цепи рабов, запираемых на ночь в гнусные бараки, именуемые ergastula. Тогда Тиберий Гракх и задался вопросом: а где же мелкие римские землевладельцы, которым как будто надлежит зарабатывать здесь на жизнь и растить сыновей для армии? Будучи продуктом своего класса, Тиберий Гракх задумался; он был наделен острым чувством справед-ливости и огромной любовью к Риму. После битвы при Араузионе минуло семь лет, за которые Друз успел избраться в сенат, послужить квестором в провинции Азия, взять, поступившись собственным комфортом, после постигшего папашу Цепиона позора к себе в дом шурина с семейством, стать жрецом государ-ственной религии, умножить свое состояние, присутствовать при прискорбных событиях, при-ведших к убийству Сатурнина и его соратников, и выступить вместе с сенатом против Сатурни-на, который пытался стать римским царем. За эти семь лет Друз множество раз принимал у себя в гостях Квинта Поппедия Силона, слушал его речи – и продолжал размышлять. Его сокровен-ным желанием было решить проклятый италийский вопрос чисто римским, сугубо мирным пу-тем, удовлетворив обе стороны. Именно этому он и отдавал всю свою энергию, не предавая свои действия гласности, пока не будет найдено идеальное решение. Марс Силон был единственным, кому было ведомо направление мыслей Друза. Будучи весьма проницательным и осторожным человеком, Силон все же слишком откровенно высказы-вал свою собственную точку зрения, хотя она существенно отличалась от взглядов Друза. Шесть тысяч легионеров, которыми командовал Силон под Араузионом, погибли все, до последнего обозника, и все они были марсами, а не римлянами. Марсы дали им жизнь, вооружили, оплатили путь к полю сражения, вложили деньги, потратили время, сложили свои головы на поле битвы – и за все это Рим не высказал ни малейшей признательности и не подумал ничего возместить. Друз грезил о распространении римского гражданства на всю Италию, мечтой же Силона было отделение от Рима, полностью независимая, объединившаяся нация во всей Италии, еще не угодившая в лапы Рима. Когда же такая Италия возникнет – а именно на это Силон и уповал, – сплотившиеся италийские народы пойдут на Рим войной, одержат победу и вберут Рим вместе с римлянами и всеми римскими владениями в лоно новой нации. Силон был не одинок и прекрасно знал это. За истекшие семь лет он объездил всю Италию и даже Италийскую – Цизальпийскую – Галлию, повсюду вынюхивая, существуют ли люди, мыслящие сходным с ним образом, и обнаруживая, что таковым несть числа. |
