Довкинс дал ему заряженный револьвер и острый кинжал.

И то, и другое маркиз спрятал под платьем.

— Будьте осторожны, милорд! — напутствовал его Довкинс. — Вы же знаете, что этим русским доверять нельзя!

— Если мои сведения верны, никакого риска не будет. Я просто навещу приятеля.

— Я не стал бы доверять никаким «приятелям» в этой стране! — проворчал Довкинс.

— За меня не беспокойтесь, — ответил маркиз, — но если все же произойдет что-нибудь непредвиденное, везите мисс Танкомб в британское посольство в Афинах.

— Не говорите об этом, милорд! — воскликнул Довкинс. — И не забудьте — своей стране вы нужны живым, а не мертвым!

Маркиз рассмеялся.

Именно эти слова Довкинс неизменно произносил в таких случаях.

Шлюпка с двумя гребцами уже ожидала его, и маркиз распорядился немедленно спустить трап.

Она подумала, что это очень отважный, но в то же время безрассудный поступок.

Безусловно, русские держали под наблюдением все побережье на случай неожиданной атаки турок.

И если правда то, что пишут в газетах, русские подошли еще ближе к Константинополю.

В одной из газет говорилось даже, что они достигли Сан-Стефано.

Внезапно Николь испугалась за маркиза.

Она начала молиться, чтобы он остался невредим.

Мысль о том, что он попадет в руки людей, которые не поймут, что он важное лицо, была нестерпима.

Они будут обращаться с ним грубо.

Они могут убить его или заключить в тюрьму.

«Он так красив! — думала Николь. — Он и его конь — они оба воплощение красоты, и я не перенесу, если кто-то причинит им страдание».

Она пылко молилась, и перед глазами ее вновь возникла «Мадонна в беседке из роз».

Ей даже показалось, что по каюте разлилось благоухание.

И Николь поняла: Пресвятая Дева услышала ее молитвы.

Вспомнив о том, как красив был пейзаж, когда они с маркизом стояли на палубе, она отдернула шторы перед иллюминаторами.

Лунный свет заполнил каюту, заливая ее серебром.

Это было очень красиво.

Трудно было поверить, что совсем рядом идет война и люди убивают друг друга из жадности, затем лишь, чтобы отнять землю у менее удачливых своих соплеменников.

Возможно, каким-то чудом, подумала Николь, маркизу удастся помочь восстановить мир.

Русские должны удовлетвориться тем, что у них уже есть, а турки — прекратить угнетать болгар.

Николь с горечью сказала, себе, что, когда мужчины загораются страстью уничтожать друг друга, женщинам остается только молиться.

Она поняла вдруг, что, если маркиз умрет, для нее это будет огромной потерей.

Он так неожиданно вошел в ее жизнь.

Разве неделю назад, сидя в Кингз-Кип вместе с Джимми, она могла представить, что это случится?

Теперь, словно по волшебству, она оказалась в Мраморном море, между воинственной Россией с одной стороны и непокорной Турцией с другой.

— Останови их… Пожалуйста… Останови! — молилась Николь Пресвятой Деве. — Пусть между ними установится мир, но прежде всего пусть… маркиз вернется целым и невредимым!

Внезапно она услышала шаги по трапу, а потом — по коридору.

К удивлению Николь, вместо того чтобы открыть свою дверь, маркиз вбежал к ней в каюту и устремился к постели.

С возрастающим изумлением она увидела, что он снимает рубашку.

Она почти заснула, молясь, и теперь смотрела на него будто во сне.

Маркиз стряхнул с себя обувь, швырнул одежду под кровать и нырнул под простыню к Николь.

Только сейчас он впервые заговорил.

— Они гонятся за мной по пятам! — прошептал он, обнимая ее и прижимая к себе.