– Я знаю, что доктор Гаген – принц Этьен Аналеско и что он – ваш отец, – продолжал Бруно. – Да вы садитесь, успокойтесь и послушайте моего совета. Я не желаю вам зла.

– Это все я тоже знаю. Но вы говорите, что знаете больше, чем я сам, – нетерпеливо напомнил Леон.

– Да, именно так, – подтвердил Бруно. – Видите ли… В вашей преданности графине Варбург вы зашли так далеко, что стали ее слепым орудием против собственного отца. Да, графиня ненавидит Гагена и готова во имя удовлетворения своих мстительных помыслов на все. Неужели вы хотите оставаться послушным орудием – против родного отца, Леон? Одумайтесь, Леон, пока не поздно. Вы сильно оскорбили принца, вы стали союзником его врагов, не предполагая, какой ужасный удар тем самым наносите его сердцу. Я прошу вас: бегите от графини – этой страшной женщины, которая сама попирает священнейшие законы природы и не ведает никаких благородных чувств. Вернитесь к отцу, покажите, что вы раскаиваетесь, и вы найдете в нем для себя не только любящее сердце, но и прекрасную будущность. Графиня, между прочим, хочет гибели не только Этьена Аналеско, но и… вашей, как ни ужасно, ни противоестественно это. Принц желает вам только добра, и при малейшем вашем раскаянии он встретит вас с распростертыми объятиями.

Слова Бруно произвели на Леона глубочайшее впечатление, взволновали его до глубины души, но реакция его, чувствовал Бруно, была не такой, какую он ожидал увидеть.

– Оставьте графиню, – продолжал Бруно. – Это ужасная женщина. Она хочет вашей гибели и способна на любое преступление.

– Вы можете говорить все что угодно, но я все-таки буду служить ей. Она… слишком прекрасна, чтобы противиться ей.

– Несчастный! Вы ослеплены порочной ее красотой. Так знайте же: она – ваша мать! – решившись, сказал Бруно.

В первое мгновение Леон словно не мог постигнуть смысла сказанного.

– Что вы говорите? – шепотом переспросил он и страшно побледнел.

– Принц Аналеско – ваш отец, а графиня Варбург – ваша мать. Теперь подумайте о ваших взаимоотношениях с ними обоими. Графиня обманула принца, который, полюбив ее, собрался на ней жениться. Она и тогда покушалась на его жизнь, и сейчас не побрезговала использовать против отца собственного сына.

– А графиня знает, что я ее сын? – с отчаянием спросил Леон, немного придя в себя.

– Прекрасно знает и пользуется вами в своих дьявольских целях. Сердце этой красавицы так черство и холодно, что ей просто никогда не была знакома материнская любовь.

– Вы говорите правду? – спросил Леон.

– Совершенную истину! – поклялся Бруно. – Все остальное отец расскажет вам сам.

Леон больше его не слушал. Он замер в беспредельном отчаянии. Ярость, накопившаяся в нем, которую он собирался выместить на Бруно, обретала теперь новый адрес – графиню Варбург.

Как безумный, Леон бросился вон из гостиницы.

На улицах начинало темнеть. Он бежал, не разбирая дороги, но было очевидно, что услышанное сейчас от Бруно многое перевернуло в его душе и заставило решиться на нечто иное, нежели задуманное им прежде. Еще бы! Он убил совершенно невинного человека, своего отца, и в том оказалась виновата графиня Варбург, его мать, которая в последнее время – теперь он это понял – незаметно, но постоянно и без устали подталкивала его к неслыханному преступлению. Да, именно графиня довела его до того, что он поднял руку на собственного отца.

Мысли эти сводили Леона Брассара с ума.

Он спешил вон из города, не разбирая дороги. Ноги сами привели его к тому месту, где накануне вечером они встретились с Гагеном. Что-то говорило ему, что пришел и его черед, что именно здесь, где он убил своего отца, и он должен покончить с жизнью.