Настал роковой день. 20.35. Виктор начал медленно одеваться, сказал Ольге, что у него разрывается от боли голова и он ляжет в постель (вдруг телефон прослушивался), вышел на улицу, на автобусе добрался до метро «Беляево», спустился на станцию, но никуда не поехал, а поднялся наверх, фиксируя людей за собой. Тут же взял такси и проехал мимо дома. Как они договорились, за его выходом из дома Ольга наблюдала из окна. В случае опасности ей следовало зажечь сзет на кухне.

Окно было темным.

В 21.25, надвинув на глаза шляпу, Шеймов вошел в метро «Юго Западная» и, углубившись в чтение книги, добрался до «Кропоткинской», где выскочил в самый последний момент. Было уже 21.42. На станции он сделал несколько грубых маневров в целях выявить возможную слежку, снова сел в поезд, проехал мимо «Дзержинской» (это было все равно что проверяться в самом здании КГБ, но он строил свой план на парадоксе: такого рода проверка и в голову никому прийти не может!) и доехал до «Кировской». Снова выскочил в последний момент, поднялся на эскалаторе, постоял у схемы метро, сунул книгу в карман (опознавательный знак) и дошел до памятника Грибоедову.

– Виктор? – имя прозвучало с акцентом.

– Добрый вечер. Меня зовут Миша, – он протянул руку.

– А меня Наполеон Бонапарт (вполне идиотский пароль, зато случайность исключена).

Как истинный профессионал, Миша тут же осведомился, каким временем располагает его новый приятель. Ограничений не было, Шеймов на всякий случай спросил, в каком месте он имел контакт с ЦРУ.

– Варшава! – улыбнулся Миша и попросил разрешения включить диктофон.

Далее пошли хорошо подготовленные вопросы по шифровальному делу (в Варшаве такой возможности не было), американцы проверяли искренность Шеймова.

Миша сказал, что запись попадет в руки специалистов и их вердикт решит окончательно судьбу кагэбиста и его семьи. Шеймов прекрасно понимал, что в его делах разбираются лишь профессионалы, более того, он попросил, чтобы с нем знал минимум сотрудников и чтобы информацию посылали не телеграфом, а дипломатической почтой – конспиратор не исключал перехвата. Миша попытался перевести связь с Шеймовым на тайники, но тот решительно отказался, ибо на них погорело много американских агентов. Договорились встретиться через месяц на том же месте, ввели запасной вариант на случай срыва явки.

Домой Шеймов вернулся после тщательной проверки – ничего подозрительного он не заметил.

На следующей встрече он передал американцам некоторую информацию, однако ключевые данные обещал дать только в Вашингтоне: боялся, что ЦРУ обманет его и попытается заставить работать в Москве.

Вскоре Миша сообщил, что руководство пошло на организацию побега, Шеймов передал ему фотографии для документов и размеры одежды.

Как осуществить задуманное? Вылететь из Шереметьево всем троим (бежать всем вместе – главное условие Шеймова) по фальшивым заграничным паспортам было опасно: в аэропорту могли оказаться сотрудники КГБ, знавшие его в лицо, поэтому остановились на железной дороге.

Вариант «гибели» семьи во время прогулки на лодке отпал – на это требовалось дополнительное время, и ЦРУ не хотело усложнять и без того громоздкую операцию.

Хитроумному Шеймову уже давно пришла в голову мысль не оставлять никаких следов побега, навести на возможную гибель всей семьи – это исключило бы преследования их родителей со стороны КГБ и, главное, не вынудило бы начальство сразу же предпринять решительные меры по замене или модификации всего того, что было ему известно.

Готовиться начали заблаговременно: Ольга сразу же достала некоторые вещи с антресолей, чтобы не делать этого накануне побега: антресоли должны остаться пыльными.