— Она и так знает! — твёрдо ответил Серафим."

— И это правильно! — легко согласился Никитич. — Без веры друг в друга какая может быть любовь?

— Когда вы сможете позвонить?

— Попробую сегодня, если удастся найти того, кто подменит меня здесь на часок, тогда уже вечером ты будешь все знать. Если не найду, то завтра непременно все разузнаю, но ты узнаешь послезавтра, в мою следующую смену, пойдёт?

— Спасибо вам, Никитич! — искренне поблагодарил Серафим и крепко пожал ему руку.

— Не на чём… — смутился вдруг старший прапорщик, потом быстро вышел из камеры и закрыл на собой дверь.

А Серафиму ничего не оставалось, как ждать, и он настроился на то, что правду узнает через день. Тем не менее ошибся: Никитич вновь открыл «кормушку» через пару часов. Он ещё ничего не успел сказать, как Серафим все понял по его глазам.

— Валечки больше нет… — то ли утверждая, то ли спрашивая, обречено проговорил он.

— Крепись, сынок, твоей любимой действительно больше нет, — дрожащим голосом подтвердил старший прапорщик.

— Что с ней случилось? — Серафим говорил бесцветным, словно у робота, голосом.

— Даже и не знаю… — заколебался Никитич. — Стоит ли тебе знать такие страшные подробности?

— Говорите все! — твёрдо попросил Серафим.

— Сначала я позвонил по тому телефону, что ты мне записал: никто не ответил, тогда я решил поехать по адресу, благо это не так далеко оказалось… Думаю, дай соседей поспрашиваю… Обычно они все знают! Могли же мать с дочерью уехать куда: отдыхать там аль ещё куда… — пояснил Никитич. — Короче говоря, приехал, а возле подъезда старушки сидят… они-то мне обо всём и поведали, — его голос дрогнул.

— Рассказывайте… — снова попросил Серафим.

— Твою Валечку испоганил какой-то насильник! — выдохнул старший прапорщик.

— Дальше! — металлическим голосом бросил Серафим, на его скулах заиграли желваки, стиснутые в кулак пальцы побелели до хруста в суставах, а все тело напряглось.

— По всей вероятности, не выдержав такого позора, девушка покончила с собой: повесилась прямо в своей комнате… Причём не знаю, правда это или выдумки, но бабушки говорят, что одета она была в подвенечное платье…

— Это правда, — процедил сквозь зубы Серафим. Что ещё?

— „ Что ещё? Её обнаружила несчастная мать и вызвала милицию…

— Насильника поймали?

— Какое там! — махнул рукой старший прапорщик. — Поймают они, как же: держи карман шире!

— Когда похороны?

— Так похоронили уже… — виновато проговорил Никитич и тяжело вздохнул.

— Господи, ну почему мне никто не сообщил? — глухо простонал Серафим.

— Так ведь некому было… — ответил Никитич, снова тяжело вздохнул и пояснил: — К сожалению, на этом трагедия семьи твоей невесты не закончилась: безутешный отец, узнав о смерти дочери, в тот же день скончался от разрыва сердца, и её мать, Марину Геннадиевну, эти ужасы тоже подкосили…

— Неужели умерла? — ужаснулся Серафим.

— К счастью или к несчастью, смотря с какой стороны посмотреть, но мама Валентины осталась в живых, но находится в реанимации… Правда, врачи обещают, что выживет… — он скривился и покачал головой. — Вот такие страшные новости я тебе принёс… Ты уж прости меня, дурака старого! Может, тебе хочется чего? — участливо спросил он.