– Она человек, страдающий человек.

– Очень интересный страдающий человек, – уточнил Берримен. – А это больше того, что можно сказать о массе людей.

– Значит, ее показания, все ее утверждения – пустая тарабарщина.

Берримен на мгновение задумался.

– Я бы так не сказал. Она видит мир не таким, каким его видим мы. Наверное, нет особого смысла спрашивать, не она ли убила того мужчину, потому что она не понимает разницы между мертвым и живым, но мне показалось, что она пыталась сказать нам правду, какой она ее видит. Я бы сказал, это довольно страшно. Наверное, она чувствует, что родилась в другом, очень странном мире. Можно попробовать обратить внимание на то, что именно она об этом говорит. И вы именно так и поступаете, верно?

– А вы нет? – спокойно спросила Фрида.

Выражение лица Берримена стало жестче.

– Мне иногда хочется носить с собой карточку, которую я бы давал таким людям, как вы. Там должно быть написано, что много областей науки, которые в результате помогают людям, развивались мужчинами и женщинами ради самой науки. И что если вы старательно оплакиваете тех, кто страдает, это вовсе не означает, что вы предпринимаете какие-то действия, чтобы реально помочь им. Правда, все это, пожалуй, не влезет на карточку стандартного размера, но, думаю, вы поняли, что я имею в виду.

– Простите, – сказала Фрида. – Вы проделали этот путь с чужим человеком, да еще и в свой законный выходной. Вы совершили добрый поступок.

Выражение его лица смягчилось.

– Ее следует поместить в отдельную палату…

– Вы уверены?

– Безусловно. Если Мишель будет окружать такая толпа, это никак не облегчит ее состояния. А ей нужно успокоиться.

– Я спрошу, возможно ли это, – неуверенно ответила Фрида.

Берримен махнул рукой.

– Предоставьте это мне. Я обо всем позабочусь, – предложил он.

– Правда?

– Да. – Он внимательно посмотрел на Фриду. – Вы ведь работаете с полицией?

– Формально да.

– Как это получилось?

– Как-нибудь в другой раз, – уклончиво пообещала Фрида. – Это слишком длинная история.

Она повернулась и посмотрела на Мишель Дойс, которая так и не подняла свой журнал и сейчас сидела, уставившись в одну точку. Неожиданно мысли Фриды приняли другое направление.

– Тот синдром… – сказала она.

– Какой именно?

– Тот, когда они начинают верить, что любимого человека подменили.

– Синдром Капгра.

– Это, должно быть, ужасно, – вздохнула Фрида. – То есть настолько ужасно, что мы даже не в состоянии себе представить, до какой степени.

– Вы можете подождать пару минут?

– А у меня есть выбор?

– Спасибо.

Она вошла в больничный магазин.