– О ней? Она меня сторонилась. Я стараюсь быть приветливым с людьми… но с местными это тяжело. В первый раз, когда я увидел ее, она хотела угостить меня чаем, но затем передумала. Наверное, из-за Косячка. Ты ей не приглянулся, верно, Косячок? – Косячок зарычал, с нижней челюсти у него полилась слюна. Радиатор задрожал. – Она редко здесь появляется, постоянно бродит по улицам и собирает всякий хлам. Я однажды заметил ее на берегу реки во время отлива: она ковырялась в грязи.

– Вы когда-нибудь видели ее с кем-то еще?

Он покачал головой.

– Я даже почти не слышал, как она разговаривает.

– Люди, пользовавшиеся комнатой мистера Метески, когда-нибудь заходили в остальную часть дома?

– Я знаю, на что вы намекаете.

– Тогда отвечайте на вопрос.

– Нет. Не заходили.

– А в комнату Дойс?

– Она держалась особняком. Очень грустная дамочка, если хотите знать мое мнение. Иначе почему она в результате оказалась в такой дыре? Вы бы не остались здесь, если бы вам было куда идти, верно ведь? Правда, у меня есть собака, да, Косячок? Мы друг друга развлекаем.

Из бочкообразной груди Косячка вырвался дикий рык, и Карлссон увидел белки его закатившихся глаз.

– Слава богу, ты пришла! – подчеркнуто трагично воскликнула Хлоя.

– А что случилось?

– Мама в кухне. С мужчиной.

– Разве это трагедия?

– Она нашла его в Интернете.

– И что в этом такого?

– Я думала, что уж ты-то примешь мою сторону!

– Я не знала, что есть какие-то стороны.

– Фрида, я не твой пациент.

Фрида вытерла ноги о коврик и повесила пальто на крючок. Затем вошла в дикий беспорядок гостиной и огляделась, ища, где бы сесть.

– Химия? – предложила она.

Хлоя закатила глаза.

– Сегодня пятница. А на что же еще можно тратить мою чертову жизнь?

На маленькой дороге в Попларе, идущей между заколоченными зданиями до самой реки Ли, затопило ливнесток. В начале четвертого утра крышку ливнестока сорвало. Приблизительно десять минут спустя на поверхность поднялся клок волос. Внизу что-то слабо мерцало.

Но только в восемь двадцать пять утра, когда ливень утих, сменившись ледяной изморосью, подросток, выведший свою собаку на прогулку, наткнулся на остатки тела, явно принадлежавшего человеку. Вне всякого сомнения, женщине.

Незадолго до шести часов утра она встала, набросила халат и пошла вниз, чтобы разжечь камин в гостиной и сделать себе чашку кофе. Было воскресенье, и ее не ждали ни пациенты, которым необходимо уделить внимание, ни конференции, на которых нужно выступить с докладом, ни обязанности, которые следовало выполнить. Она планировала погулять по заполненным водой улицам, посетить цветочный рынок, купить продукты, заскочить без предупреждения в кафе своих друзей в доме № 9, съесть миску овсянки или рогалик с корицей; возможно, провести часок-другой за рисованием у себя в кабинете, походившем на орлиное гнездо, прилепившееся к верхушке узкого дома. Вместо этого она сидела у камина, иногда опускаясь на пол, чтобы вдохнуть силу в огонь, пила чашки кофе одну за другой и пыталась упорядочить в голове события прошедшей недели и темные эмоции, вызванные служебным расследованием и неожиданным появлением Карлссона в ее жизни.