Но тут в комнате что-то загрохотало. Да так, что вздрогнули стены.

— Леночка! — донесся до них визг Кррнеева. — Неси скорее веник! И тряпку!

— Черт, — пробормотал Леонид, — Черт!

Он Отступил, а Лайма схватила веник, стоявший в углу, и метнулась в комнату. Ее трясло мелкой дрожью. Возле окна валялись осколки огромной напольной вазы — гордости квартирной хозяйки. Она купила ее на распродаже в ближайшем цветочном магазине и вставила туда веник сухой травы, уверенная, что сдаваемое внаем помещение может гордиться теперь почти европейским дизайном. Лайма подозревала, что Корнеев специально кокнул вазу.

— Здравствуйте, Леночка! — воскликнул Алекс, глядя на ее выставленную вверх попу.

— Здрасьте, — невнятно ответила мнимая Леночка.

Вбежав в комнату, она бухнулась на колени и тут же принялась собирать осколки. И, естественно, порезала палец.

— Ай! — воскликнула она и сунула его в рот.

— Да вы что?! — изумился офтальмолог. — Выньте сейчас же руку изо рта, вы занесете туда микробы! Пойдемте поскорее в ванную, там наверняка есть аптечка. Я наложу вам повязку.

— Какой я неловкий! — причитал Корнеев. Потом схватил Леонида за локоть и потащил к стеллажу. — Вы можете сказать, какие книги читала Нина?

— Да здесь и нет почти никаких книг. Вы же видите — одни справочники.

Дальнейшего Лайма не слышала, потому что Алекс протащил ее по коридору и втолкнул в ванную комнату. Здесь действительно висел ящичек, где обнаружились лейкопластырь и целая куча антисептиков.

— Лучше зеленкой, — простонала Лайма, увидев, что Алекс схватил пузырек с йодом.

— Не вредничайте. Только время потеряем. Я никогда не трачу драгоценные минуты на раздумья. Всегда выбираю то, что стоит первым в списке. Это очень облегчает жизнь.

— Йод будет жечь…

— Давайте сюда вашу руку, — потребовал доктор и склонился над порезом. Его светлые волосы посыпались вниз, обдав Лайму пряным запахом. Да уж, Алекс знал толк в парфюме.

— Ну что, так лучше? — спросил он, распрямив спину и оказавшись в непосредственней близости от своей пациентки.

У него были совсем другие глаза, нежели у брата: ярко-синие, приветливые, но с холодным дном — как у прирученного зверя. Блеснула цепочка в вороте рубашки. Алекс наклонился и пробормотал Лайме в самые губы:

— Леночка, вы такая… возмутительно хорошенькая!

Он определенно собирался подарить ей поцелуй. И обе свои руки сомкнул у нее на талии.

— Леночка! — донесся из комнаты вопль Корнеева. Лайма никогда не слышала, чтобы он так пронзительно голосил. — Что ты, черт побери, там делаешь?!

— И что же вы тут делаете? — насмешливо переспросил Алекс, слегка отстраняясь. — Почему вы дрожите?

— Мы почти раскрыли дело, — сбивчиво заговорила Лайма. — Остался последний штрих, последнее доказательство…

— Да? — удивился Алекс. — Какое? Безумно интересно. Можете рассказать?

— Вам — конечно. — Она вскинула на него большие наивные глаза. — Вообще-то мой босс ничего не знает. Я сама напала на след. Я хочу, чтобы он сделал меня своей помощницей…

— Конечно, сделает, — подбодрил ее Алекс.

— В магазине «Дейли» выставлены журнальные столики… Продавец по телефону сказал, что это дрянной товар, его никто не берет. За последние месяцы они продали всего один, и он отлично запомнил покупателя.