Говорят, рай — это русская жена, английский дом, китайская пища и американская зарплата, а ад — это китайский дом, американская пища, английская жена и русская зарплата. Ну, положим, русская жена у меня имеется, с китайской пищей проблем нет, с домом тоже, а вот зарплата… Далеко не американская!..

Звонок раздался, когда я уже отчаялся ждать. Южный клиент был полностью согласен с условиями и рад был сбыть ненужный ему лес по самой низкой цене, какую только я осмелился ему назвать. Северный клиент тоже не подвел. Он готов был купить лес по самой высокой цене, которую я додумался ему предложить. У него срывалась крупная сделка с иностранными партнерами, и он хватал на рынке все свободное дерево. Еще немного — и он, казалось, отправится собственноручно заготавливать елки в лесу пилочкой для ногтей.

Утром я быстро набросал черновики документов по сделке, объяснил Алине тонкости оформления и вновь повис на телефоне.

Вскоре все было готово. Я невнимательно пробежал глазами стройные ряды банковских реквизитов, юридические и физические адреса, более тщательно проверил витиеватые формулировки условий и сроков поставки, штрафных санкций, размеры неустойки — все как всегда.

Далее бумаги начали движение по инстанции. Сначала их подписал главный бухгалтер. Подмахнул, не глядя, — знал, что на меня можно положиться. Потом завизировал заместитель Дерева Недыбайло. Затем толстенную кипу освятил своим прикосновением сам главный, после чего распухшая папка, принявшая солидный вид и вес благодаря множеству разномастных печатей и витиеватых подписей, отправилась в бухгалтерию.

Круговорот бумаг в природе получил весомую подпитку.

Через день на моем столе обнаружились копии платежных поручений, дабы я мог удостовериться, что все прошло в штатном режиме, как обычно.

Был поздний вечер. За окном флуоресцентными красками багровел закат. Солнце, прежде чем кануть в фиолетовую муть у горизонта, планомерно прошло все стадии цветоперемены: от ярко-желтого и апельсинового к просто алому, чтобы, прощально подернувшись фиолетово-синей пленкой, тихо погаснуть, уступив место серебристому свечению луны. В неоновом сиянии реклам негромкий свет ночного светила казался рахитичным и немощным, как тусклое излучение погасшей сто миллионов лет назад звезды, чей отблеск еще продолжает лететь по привычке сквозь черные бездны Вселенной, слабея, истончаясь, угасая на лету…

Я мельком пробежал бумаги и отправил их в стол, с намерением позже внести в соответствующий реестр. Бросил усталый взгляд на часы и с облегчением заметил, что уже давно перевалило за шесть и, значит, настал финал бесконечно утомительного дня, полного нервотрепки и служебных передряг, как обычно.

Поднявшись со стула, с хрустом расправил затекшие от статичной позы плечи и утомленно зевнул. Выглянул в приемную. Экран монитора погашен, — Алина ушла.

И слава богу! Значит, сегодня не надо пробираться по стенке домой, смущаться, натужно лгать, пыжиться, строить из себя пылкого поклонника, давно уже не являясь таковым.

С чувством честно выполненного долга я отправился домой, где меня ждал мирный семейный ужин, легкомысленная болтовня жены и детский умилительный щебет. Затем ежевечерний допинг, тридцать минут голубого телевизионного излучения на ночь, — и спать, спать, спать!

Проснулся я среди ночи, как будто кто-то толкнул локтем в бок. Сел на постели, протер глаза и потрясенно запустил пятерню в волосы.

— Что такое? — сонно пробормотала Иришка, перевернувшись на другой бок и сладко причмокнув губами. — Уже утро?

— Я не туда отправил деньги! — оторопело произнес я, глядя неподвижным, расширенным от ужаса взглядом сквозь чернильную темень за окном.