Если бы Линдер не стал пить отравленный кофе, то жизни его лишили бы с помощью топора. Сумели бы разделаться и с кучером, прежде чем он поехал в полицию. Подобная же участь ожидала и кассира: «Не делиться же с ним капиталом!»

«Ниверситетской» девице пришлось вернуть в полицию золотые часы. Линдер ей объяснил: «Казенное брать стыдно!» — «Откуда я знала, — огрызнулась та. — Ведь вы были как натуральный купец!»

Генерал получил благодарность императора, а Линцер — внеочередной чин.

Но все переменилось после марта 1917 года. Преступники были выпущены на свободу, генерал отстранен от всех должностей, а Линдера за неведомые прегрешения посадили за решетку.

В 1918 году генерал бежал от большевиков в Киев, к Скоропадскому. Гетмана вскоре сме нил Симон Петлюра, а последнего — больше вики.

Генерал, живший под чужой фамилией, однажды шел по Крещатику и столкнулся со старыми знакомцами — Квятковским и Горошеком

Они узнали его:

— Не бойтесь, не выдадим! Мы сами ненавидим большевиков!

'И, сочувственно посмотрев на его потрепанную одежду предложили:

— Господин генерал, давайте мы дадим вам в долг денег…

Линдера вскоре выпустили из тюрьмы. Он бежал в Варшаву, где занялся коммерцией. Вот они, превратности судьбы!

ОХОТНИК НА ЛЮДЕЙ

ХМУРОЕ УТРО

Бывший взводный командир Красной гвардии 54-летний Комаров проснулся со страшной головной болью. Эти боли последнее время жестоко преследовали его и отравляли жизнь. Нынче Комаров трудился извозчиком в солидной организации — Центральном управлении по эвакуации населения (Центроэвак). Это было одно из подразделений Наркомата внутренних дел, где наркомом был сам товарищ Дзержинский Ф. Э.

Соратник Железного Феликса по ломовой части глядел в грязный потолок и мучительно пытался вспомнить: где и как провел вчерашний вечер?

Постепенно в его памяти стали всплывать, как мутные, неясные картины, прошедшие события. Утром он спер у своего товарища по Центроэваку новую ременную сбрую. Пока тот не хватился пропажи, Комаров бросил на сани пять мешков торфа и отвез их по разнарядке в правление Ав-топромторга, что в доме № 15 по Каретному ряду. На возвратном пути, нещадно хлеща лошадь, за буханку ржаного подвез попутную старуху к Брест-Литовскому вокзалу. Затем вкатил в конный ряд Смоленского рынка.

Прибыл он вовремя. Какой-то невзрачный мужичок в залатанном зипуне купил у известного барышника-цыгана Гришки мерина. Мерин был древний, со съеденными зубами, с выбитым правым глазом. Цыган чем-то напоил мерина или еще чего сделал, но. тот выглядел неестественно бодро, переступал копытами и разок даже вдруг весело взбрыкнул. Получив деньги, цыган тут же куда-то смылся.

Мужик, видать, был бестолковый, ибо такого дохлого коняку можно лишь на бойню тащить, а для работы он никак не годится. Но мужик погнался за дешевизной. Теперь он прилаживал к покупке старую веревочную упряжь.

Комаров весело подмигнул мужику и ощерился:

— Рваная сбруя все равно, что мужик без… Возьми мою — смотри, прямо царская! Отдам задарма!

Тут же хлопнули по рукам. Комаров предложил:

— Чтоб твой вороной хорошо работал, обмыть покупку следует. Кабак как смерть — никак его не миновать!

Мужик согласно кивнул головой. У него от покупок еще оставались хорошие деньги. Часть их он решил пропить. Пошли в кабак, крепко выпили. Потом вместе отправились в Центроэвак. Комаров сказался больным.

— Иди лечись, — сказала начальница Роза Ра-дек, сестренка замечательного большевика Карла Радека.