– Ты неверно меня поняла. Слушай, дело в том, что Финнеган… ты знаешь, кто такой Финне‑ган?

– Конечно, – кивнула Мэнди. – По крайней мере, слыхала о нем. Он ведь сейчас главарь Чистокровок?

– Это его ты вчера чуть не грохнула.

– Ну да? – ахнула Мэнди.

– Вот именно. Так что он скоро пожалует к нам и в этот раз приведет всех Чистокровок, каких только сможет созвать. Чую я, что они собираются устроить тут осаду и наметили приступить сегодня же.

– А… попасть сюда они смогут? – спросила Мэнди. Она подумала, что с улицы музей кажется неприступной крепостью.

– Ну, эльфы оставили тут кое‑какую оборонительную систему, но мощной атаки музей не выдержит.

– Что же мы будем делать?

– Вот я и хочу сплавить тебя в какое‑нибудь безопасное место, – улыбнулся Штырь. – Для начала…

– Ничего не получится.

– Послушай, ты даже не представляешь, что тут будет твориться.

– Но ведь вчера вечером я не растерялась, верно?

– Верно! Но…

– И потом, – добавила Мэнди, – я правда хочу послушать всю эту музыку.

– Слушай, детка…

– Мэнди.

– Что?

– Меня зовут Мэнди.

– Ладно, Мэнди.

Но продолжить он не успел. Мэнди положила на пол стопку снятых с полки пластинок и подошла к нему.

– Я не герой, – проговорила она, – но уйти отсюда не могу.

– Можешь, можешь. Ты просто…

– Тогда почему же ты просто не уйдешь отсюда? – Мэнди не верила сама себе – она препирается со Штырем, будто они старые приятели! Чудеса, да и только!

– Я – другое дело, – возразил Штырь, – я отвечаю!

– За что? За этот музей? Его и так никто никогда не увидит! За тех людей, кого ты спасаешь на улицах? Но ты же их близко к себе не подпускаешь!

– Ты не знаешь, о чем говоришь, – сказал Штырь.

Но слушая Мэнди, ее убежденный голос, он поймал себя на том, что не понимает, куда делась его собственная убежденность в своей правоте, которую и он испытывал в ее возрасте. Тогда он обо всем имел свое мнение – и мнение непрошибаемое, но с годами это куда‑то испарилось. Если раньше Штырь всегда точно знал, к чему он стремится и какое место в мире занимает, теперь его жизнь стала рутиной. Он все еще что‑то делал, но уже не был уверен, что делать это необходимо.

Например, зачем он патрулирует улицы, будто какой‑то супергерой из комиксов…

Он так надолго замолчал и на лице у него вдруг обозначились такие глубокие морщины, что Мэнди испугалась, не хватила ли она через край.

– Слушай, – сказала она, – я зря все это болтаю! Ты можешь делать, что считаешь нужным, – этот музей твой. Если хочешь, чтобы я ушла и не путалась под ногами, я уйду.

– Нет, – покачал головой Штырь. – Ты права. Куда бы ты ни делась, рано или поздно с Финнеганом тебе придется встретиться, так же как и мне. Так лучше уж мы будем вместе. Только хочу тебя предупредить: не думай, что у нас есть хоть какая‑то надежда выбраться из этой заварухи целыми, если у него под командой действительно столько Чистокровок, как я думаю.

– Тебе хочется сбежать? – спросила Мэнди.

– Может, и хочется, да только я все равно не могу.

– Ну тогда, – улыбнулась девушка, – давай слушать рок.

Она вынула пластинку из конверта, который украшала фотография кудрявого красавца. Ее заинтересовал не только портрет артиста, но и название группы.