|
Тут дверь комнаты без стука распахнулась, и я увидела Наталью. Лицо ее раскраснелось, точно она бежала бегом не один километр, глаза вытаращены, она комкала руками передник, потом вытерла им глаза и заголосила: – Лариса Сергеевна, голубушка, горе‑то какое… – Что случилось? – вскочила я. – Сусанна выпала из окна… – Что значит – выпала? – растерялась я. – Свалилась со второго этажа и, должно быть, что‑то сломала. – Слава богу, – вздохнула я, но тут сообразила, что звучит это, мягко говоря, сомнительно, и развила свою мысль: – Я‑то боялась, что она, чего доброго, разбилась насмерть. Лицо Натальи приняло довольно странное выражение, в нем явно читалось сожаление. – Жива, слава тебе господи, но расшиблась, должно быть, сильно, мычит и очень гневается. – Где она? – В клумбе. – Почему в клумбе? Ах ты господи… Идемте же скорее. Мы бросились в сад. Наталья бежала первой. Зря Сусанна утверждала, что она нерасторопная, двигалась Наталья очень живо, я за ней едва поспевала в развевающемся пеньюаре и в домашних туфлях, которые соскальзывали с ног. За мной трусил Денис, дважды он чуть не наткнулся на меня, когда я внезапно тормозила, лишившись обуви, и деликатно покашливал. Обогнать меня он так и не решился, должно быть сочтя это невежливым. Таким образом мы оказались в саду. И возле дома в самой большой клумбе я увидела Олега Петровича, Софью и Розу, они что‑то разглядывали на земле. Я подбежала ближе и наконец увидела Сусанну. Старушка лежала на спине, сложив на груди ручки, точно готовилась скончаться. Я подняла голову: судя по всему, она выпала из окна своей комнаты, высота приличная. – С ума она сошла, что ли? – пробормотала Софья. Я шикнула на нее и обратилась к Сусанне: рая кобыла борозды не портит". Тогда отчего на душе кошки скребут? Обычно мы с парикмахером болтали все то время, что он работал. Денис обожал поговорить и знал обо всем, что происходит в городе. Я охотно поддерживала беседу. Но сегодня все было по‑другому. Слушала я его невнимательно, то и дело теряла нить разговора, отвечала невпопад, он обиделся и замолчал, а я продолжила копаться в себе, пытаясь отыскать причину беспокойства. «Надо было спросить у Софьи о ее госте, не пришлось бы сейчас ломать голову», – досадливо подумала я и как раз в этот момент услышала крик. Кричал, вне всякого сомнения, Олег Петрович, наш садовник. «Должно быть, кто‑то из соседских ребятишек пролез на территорию», – решила я, но крики не утихали. – Что там случилось? – проявил любопытство Денис и даже выглянул в окно. Совершенно напрасно, между прочим: окно выходило на дорогу, а крик раздавался из сада, то есть с противоположной стороны. Тут дверь комнаты без стука распахнулась, и я увидела Наталью. Лицо ее раскраснелось, точно она бежала бегом не один километр, глаза вытаращены, она комкала руками передник, потом вытерла им глаза и заголосила: – Лариса Сергеевна, голубушка, горе‑то какое… – Что случилось? – вскочила я. – Сусанна выпала из окна… – Что значит – выпала? – растерялась я. – Свалилась со второго этажа и, должно быть, что‑то сломала. – Слава богу, – вздохнула я, но тут сообразила, что звучит это, мягко говоря, сомнительно, и развила свою мысль: – Я‑то боялась, что она, чего доброго, разбилась насмерть. Лицо Натальи приняло довольно странное выражение, в нем явно читалось сожаление. – Жива, слава тебе господи, но расшиблась, должно быть, сильно, мычит и очень гневается. |
