|
Диалектичный прагматик Капица повернёт как-нибудь так, что мы этим только Чехословакии повредим, ну и нашему отечеству, конечно; в крайнем случае, и после ста исправлений, через месяц, можно написать на четырёх страницах: «при всех успехах нашего социалистического строительства… однако, имеются теневые стороны… признавая истинность стремлений братской компартии к социализму…», – то есть вообще душить можно, только братьев по социализму не следовало бы. И наверно, как-нибудь сходно думают и захлопочут искорёжить мой текст остальные четверо. А уж этого – не подпишу я.
Зарычал мотор – а я не поехал. Если подписывать такое – то одному. Честно и хорошо. И – прекрасный момент потерять голову: сейчас, под танковый гул, они мне её и срежут незаметно. От самой публикации «Ивана Денисовича» – это первый настоящий момент слизнуть меня за компанию, в общем шуме. А у меня на руках – неоконченный «Круг», не говорю уже – неначатый «Р-17». Нет, такие взлёты отчаяния – я понимаю, я разделяю. В такой момент – я способен крикнуть! Но вот что: главный ли это крик? Крикнуть сейчас и на том сорваться, значит: такого ужаса я не видел за всю свою жизнь. А я – видел и знаю много хуже, весь «Архипелаг» из этого, о том же я не кричу? все пятьдесят лет из этого – а мы молчим? Крикнуть сейчас – это отречься от отечественной истории, помочь приукрасить её. Надо горло поберечь для главного крика. Уже недолго осталось. Вот начнут переводить «Архипелаг» на английский язык… Оправдание трусости? Или разумные доводы? Я – смолчал. С этого мига – добавочный груз на моих плечах. О Венгрии – я был никто, чтобы крикнуть. О Чехословакии – смолчал. А ведь за Чехословакию была у меня и особая личная ответственность: все признают, что у них началось с писательского съезда, а он – с моего письма, прочтённого Когоутом. И – гнал, кончал «Круг»-96. И опять – совпадение сроков, какого не спланируешь в человеческой черепной коробке: в сентябре я закончил, и значит спас, «Круг»-96. И в тех же неделях, подменённый, куцый «Круг»-87 стал выходить на европейских языках. Была третья годовщина захвата моего архива госбезопасностью. Два моих романа шли по Европе – и, кажется, имели успех. Прорвало железный занавес! А я бродил себе по осеннему приистьинскому лесу – без конвоя и без кандалов. Не спроворилась чёртова пасть откусить мне голову вовремя. Подранок залечился и утвердел на ногах.
* * * Тут много б ещё смешного или досадного можно было рассказать. Сколько было переполоху от телеграммы «Граней» – а что на самом деле стояло за этим? Уже год за годом трудилось какое-то лондонское издательство «Флегон-пресс» (Флегон – фамилия издатчика) – и в тесном сотрудничестве с Виктором Луи. От него Флегон и получил, и поспешил напечатать подпорченное издание Аллилуевой (ослаблены «опасные» места). А в 1968 готовил и опередительное издание «Ракового корпуса» по-русски, очевидно с луёвского экземпляра, о чём и предупреждали «Грани». (Да замялся Флегон, узнав, что Мондадори в Италии уже его в этом обогнал.) Этот шакал стал «постоянный издатель» Солженицына – ещё от «Ивана Денисовича». Иногда доходили до меня его издания. Вот вижу: издал мою «Свечу на ветру» с утерей одной машинописной страницы, и даже не оговорился, а слепил как попало, без смысла. Издал «В круге первом» под своим диким названием «В первом кругу» – и налепил дикое количество опечаток, редко по 10 на страницу, а то по 20–25! И целые куски текста опять «потерял» (именно главу «Рождение науки»: фоноскопия в руках МГБ – опасно!), и перевраны имена действующих лиц. |
